Санитарный день

И все Когда и все Зачем

найдут ответ.

Рука. На каменном плече

на сотни лет.

Таков закон. Таков итог.

А все — не зря.

Лицо перечеркнет батог.

Из ноября

И

не сбежать и не уйти —

стена. Расстрел.

Я виноват? Ну что ж, прости…

Я не хотел.

«Ни за что…»

А. Залищук

— Алё! Ит, привет. Слушай, я тут такое платье нашла, не передать просто. Обалденное. Такого, знаешь, серо-жемчужного цвета, с капюшоном. Длинное, в пол. И вот сижу я и думаю, заказать или не заказать?

— Лий, бери, и заказывай, — Ит безнадежно вздохнул. — Чего ты у меня про это спрашиваешь?

— А у кого мне про это спрашивать? — поинтересовалась Лийга.

— Ну, у рыжего, — Ит покосился на Скрипача, и встретил невозмутимый и одновременно насмешливый взгляд.

— А он телефон выключил, — тут же наябедничала Лийга. — Так что? Покупать?

— Покупай, — вздохнул Ит. — Место в шкафу у тебя вроде бы ещё осталось.

— Место я найду, но вот деньги…

— У тебя нет денег? — удивился Ит.

— Да есть, конечно, просто оно дорогое, и я подумала…

— Лий, я тебя умоляю, — Ит старался говорить серьезно, но получалось не очень, потому что Скрипач уже откровенно ржал, прикрывая рот ладонью. — Ну, деньги. Да. Сколько оно стоит?

— Тридцать восемь тысяч.

— Тридцать восемь… чего?! Оно что, из золота? — опешил Ит.

У Скрипача уже слёзы от смеха выступили на глазах, и он вытер их рукавом.

— Нет, оно дизайнерское, — сообщила Лийга. — Ит, ну и что мне делать?

— Я не знаю, — честно ответил Ит.

— Но вы же еще заработаете? — с надеждой спросила Лийга.

— Заработать-то мы заработаем, вопрос только, за какой срок, — Ит безнадежно вздохнул. — Ладно, бери. Потом решим, чего и как.

— Я тебя обожаю, — сказала Лийга. — Так, вы его поймали?

— Мы как раз этим и заняты, — ответил Ит. — Сидим пока, и ждём подходящего момента. А тут ты с платьем. Я же предупреждал.

— Ладно, ладно, виновата. Больше не буду. Всё, не мешаю, как заберете, позвоните, — Лийга нажала на отбой. Ит снова вздохнул, и сунул телефон в карман.

— Ты ведь знал, — сказал он, не глядя на Скрипача.

— Конечно, — хмыкнул тот. — Она еще вчера этот сайт обнаружила, с платьями.

— Знал, и не сказал, — Ит осуждающе покачал головой. — И телефон выключил. Брат, называется. Змея ты подколодная, а не брат. Росла бы тут крапива, я бы тебя ею выпорол.

— На моё счастье, в центре города крапива не растет, — Скрипач встал, одернул куртку, и глянул на неприметную дверь, расположенную напротив подъезда, в котором они сейчас сидели. Сидели на подоконнике второго этажа, и уже довольно давно. — Интересно, что он там всё-таки делает? Ведь не первый раз уже, и не признается. Какая-то мутная эта группа, тебе не кажется?

— Втом-то

и дело, что кажется, — Ит тоже встал. — Если бы эта группа состояла исключительно из таких же молодых идиотов, и была бы только одна, я бы не волновался. Но там ведь не только они.

— Не только, — подтвердил Скрипач. — Знали бы, кто с ними на такие собрания шляется, обалдели бы. Наверное.

— Скорее всего, — кивнул Ит. — Пойдем? Слышишь, машины подъехали?

— Слышу, слышу, — Скрипач поморщился. — Он как нарочно, честное слово…

— Так это и есть нарочно.

Затхлый, старый подъезд, топот множества ног по истертым ступеням, чей-то крик, лязг железа, грубый голос, приказывающий немедленно открывать. Снова и снова лязг, грохот, новые крики, испуганные и протестующие. Пыльное окно (они тут что, даже окна на новые не меняли, в этом доме?), заплеванный пол, грязь, какой-то сор в углу.

— Идём? — спросил Ит.

— А вот хрен, — зло ответил Скрипач. — Пусть хоть один раз получит по роже. Не идём. Ждём. Заберём, когда выведут.

— Спросит же, почему сразу не забрали, — возразил Ит.

— Или наорет, что вмешались, и заставили уйти, — тут же ответил Скрипач. В голосе его звучало раздражение. — Достал. За последние два года он меня уже конкретно достал такими выходками.

— Ой, ладно тебе, — поморщился Ит. — Ведут, кажется. Приготовься.

— Ит, давай ты не будешь командовать, а?..

Снова шаги, снова голоса. Ведут. Кого ведут? Да примерно тот же состав, что и в прошлый раз. «Золотая молодежь», шепчет Скрипач, хотя на самом деле, конечно, молодежь никакая не золотая, а самая что ни на есть обычная. Возраст — от двадцати лет, не особенно богатая одежда, парней и девиц примерно поровну. Середнячок, можно сказать. Но бойкий такой середнячок. Идейный. Был бы не идейный, его бы не вели. Был бы умный — тоже, кстати, не вели бы. Центр, Москва, белый день, старый район, глухой двор, без пути отхода… конспираторы мамкины, понимаешь, выискались. Детский сад, штаны на лямках. Тайно они встречаются. Ага. Тайно, понятно? Лучше бы в Нескучном саду на травке посидели, и то меньше внимания бы привлекли, честное слово.

— О, красавчик обозначился, — Скрипач снова начинает смеяться. Правда, совсем тихо — сейчас они затаились в простенке рядом с лестницей, и лучше вести себя бесшумно. — Эк его согнули-то, бедного. Так, Итище, на тебе следующие, а на мне первые четверо, и те, которые…

— Понял, — односложно ответил Ит.

Шесть секунд, чтобы взять на воздействие всех, кто находится на последнем лестничном пролете и в холле. Четыре секунды на то, чтобы выпростать из отнюдь не дружеских рук конвоиров того, ради кого это всё и затевалось. Три секунды — чтобы расстегнуть наручники, и сунуть на место, на пояс тому конвоиру, который является их владельцем. Потом — дать пинка тем, кому это требуется (валите на улицу, хватит уже тут торчать), и быстро-быстро затереть память тем, кому получится. Всем не нужно, достаточно двоих или троих, которые подтвердят, что какой-то парень всё-таки сбежал. Ну и всё. Память — это уже Ит, конечно. У него теперь с памятью почему-то лучше получается. Видимо, рабочие навыки активнее восстанавливаются. Зато бегает быстрее Скрипач, что, собственно, вполне логично. Ему никто ног не ломал, и на костылях он после этого год не ходил.