Сапёр, который ошибся
Шрифт:
Утром подняли всех рано. Мы попили крепкого чаю. Ротный миролюбиво разговаривал с пленными, пока они завтракали. «Мулла» и утром не рвался совершать намаз, и офицеры решили, что он «косит» под священника. После завтрака оставили вещи и группу прикрытия на хребте, а сами стали спускаться с хребта вслед за «Муллой», который обещал показать тайник с оружием.
На окраине тлеющего кишлака мы остановились, и «Мулла» показал, что надо идти вдоль реки влево. Место было необыкновенно красивым. Небольшая горная река, плавно изгибалась, и текла в живописное ущелье. Из-за причудливых изгибов хребтов, виднелись мощные заснеженные скалы. Берега
«Мулла» тянул нас на другую сторону реки в ущелье, которое уходило вбок, и было скрыто от группы прикрытия. Офицеры взвесили наши шансы и решили рискнуть. По камням перебрались через горную речку, и пошли в сторону ущелья. Ущелье было руслом пересохшего горного ручья, и всё усыпано щебнем и обломками каменных плит. С двух сторон нависали угрожающие жёлтые скалы. Вверху справа показался вход в пещеру. Ротный взял «Муллу», ещё несколько человек и пошёл проверить пещеру. Мы прикрывали их снизу, внимательно разглядывая растрескавшиеся скалы, угрюмо нависавшие над ущельем. Казалось вот-вот, духи откроют шквальный, перекрестный огонь, и у нас не останется шансов выжить. К счастью напряженное ожидание длилось недолго, и вскоре разведгруппа вышла из пещеры, и спустилась к нам. Ротный сказал. Что там ничего нет, и в ближайшую неделю там никого не было, так как всё покрыто толстым слоем пыли.
Разведчики взорвались негодованием, и готовы были «порвать» «Муллу» за то, что заставил рисковать жизнью, и в пустую ползать по скалам. Но ротный сказал, что мы возвращаемся в кишлак, чтобы «Мулла» показал, где спрятал своё оружие. Придя в кишлак, сначала стали бить «Муллу». В одном дувале, обнаружили крюк над воротами, с помощью которого афганцы разгружали навьюченный скот. Связали «Мулле» руки за спиной, и подвесили на этом крюке. Били без жалости, руками и ногами, но так чтобы не причинить увечье. Удары гулко отдавались в теле пленника, и у него перехватывало дыхание. «Мулла» постанывал и терпел. Разведчики «выпустили пар», сняли «Муллу» с крюка и развязали руки.
Ротный предупредил «Муллу», о том, что если он обманет, то его расстреляют. «Мулла» повёл нас по кишлаку и вывел к сгоревшему изнутри дувалу. Кивнул головой и сказал, что спрятал автомат здесь. Внутри пустых стен были только рухнувшие, и почти догоревшие перекрытия.
«Кончай его»: сказал в сердцах ротный. «Муллу» втолкнули вовнутрь, на догорающие обломки, и кто-то пустил короткую очередь в спину. Проходя мимо, все посмотрели на распластанного душмана. Душа легко оставила его простреленное тело, без агонии и страданий. Слабое пламя уже начинало касаться его одежд, а на спине расползалось большое, кровавое пятно. Так что прощай «Мулла», в смысле прости, это война — ничего личного. Может твой обман, продлил тебе и твоему товарищу жизнь, почти на сутки.
Мне неприятно вспоминать эпизоды, чрезмерной жестокости, словно выдавливаю гной из старых ран. Но, выдавливая из души эти жуткие воспоминания, получаю небольшое облегчение, как приговоренный к смертной казни
Но суд совести не знает границ во времени. Война давно прошла, а воспоминания накатывают, и картины былых беззаконий обличают меня: «Как же ты так!?». И если тогда нас было много, то теперь я остался один на один со своей совестью, и правы будут те, кто выплюнет мне в лицо: «Убийца!».
Пройдя сквозь кишлак, подошли к зелёной тополиной рощице, растущей по всему склону, до самого верха. Ротный приказал, растянуться цепью и прочесать, как следует «зелёнку». Набрав интервал 5–10 метров, мы стали потихонечку подниматься, внимательно осматривая склон. «Зелёнка» была плотной, и солнце с трудом пробивалось сквозь густые кроны невысоких тополей. Под ногами лежала, мягким ковром, прошлогодняя листва. Мы неспеша поднимались к вершине хребта, и когда вышли из рощи обнаружили необыкновенное чудо.
На самой верхушке хребта была небольшая полянка, с неглубокой впадинкой посередине. В глубине впадинки росла молодая пушистая берёзка с белоснежным стройным стволом, и мягкой, зелёной кроной. Почти из самых корней бил чистейший родник. С полянки открывался живописный вид на огромный горный массив, раскинувшийся до самого горизонта.
Что-то в этом уголке было настолько русское, родное, домашнее, что все кто подходил к роднику, жадно попив воды, располагались на траве около корней берёзки. Хорошо помню восторженные глаза разведчиков, увидевших этот совершенно нездешний пейзаж, словно перенесенный из наших русских равнин.
Легко и приятно думалось о доме. От берёзки с родником веяло прохладой, и сладко приятно было развалиться у её корней, под тенистой кроной. Тот, кто посадил здесь берёзку, наверняка был человеком с русской душой, или глубоко любящим Россию.
Хотелось домой. Грохнуть об землю автомат и уйти на Север, за тёмно-синие горные хребты заснеженного Гиндукуша, чтобы раствориться в бескрайних просторах родной России.
Мокрая ночёвка
1984 год. Панджшер.
Целый день разведрота поднималась на высокогорный перевал.
Уже начинало темнеть, и решили остановиться на ночлег, прямо на хребте. В том месте, где его пересекало высохшее русло арыка. Деды выбрали самое удобное место — в арыке. Русло было широкое, ровная площадка в рост человека, в изголовье и ногах берега, чуть больше полуметра — ну чем ни кровать.
Нам же пришлось выкладывать бойницы на склоне на 2–3 человека, и получалось, что спать надо полусидя, в неудобной позе. Деды быстро уложились, и уже дрыхли, пока мы выкладывали бойницы и собирали траву на подстилку.
Вдруг среди ночи истошные крики. Кричали деды. Спросонья мы подумали, что кого-то укусила змея или скорпион.
Деды размахивали руками и страшно матерились на духов. Мы подбежали и увидели, что русло стремительно наполняется водой. Деды наехали на нас, чтобы мы быстрей вытаскивали из воды их мокрые вещи.
Видно духи увидели, что бойцы укладываются спать в русле арыка, и ночью пустили в него воду. Деды были мокрые, жалкие и страшно раздражённые.
Пришлось с ними делиться сухими вещами и помогать устраиваться на ночлег.