Сапфировое пламя

Эндрюс Илона

— А что бы ты предпочел услышать?

— Дай мне подумать. — Его лицо приняло задумчивое выражение. Оно хорошо смотрелось на нем. Как и все остальное. — Я скучала по тебе, Алессандро.

Зачем я спросила?

— Обними меня, Алессандро. — Его соблазнительный голос обволакивал меня. Все мои чувства обострились. Толпа постепенно исчезала, и только его голос имел значение.

— Поцелуй меня, Алессандро.

Мне стало жарко. Я даже покраснела. Черт возьми.

— Ты прекратишь?

Мы уже почти добрались до съемочной группы. Может быть, нам удастся проскользнуть мимо них незамеченными, пока они

будут нацелены на Линуса.

— Не уходи, Алессандро. Не останавливайся, Алессандро…

— Перестань лгать о том, кто ты есть, Алессандро.

Его лицо закрылось, как будто кто-то захлопнул дверь. Я задела его за живое. Хорошо.

Корреспондент набросился на Линуса. Алессандро плавно прошел мимо него, и мы присоединились к толпе разодетых людей, проходящих через широко открытые стеклянные двери. Никто не спрашивал у нас наших приглашений. По-видимому, достаточно было просто приехать с Линусом Дунканом.

Шесть вооруженных охранников в черных костюмах выстроились вдоль стен небольшого вестибюля. Мы прошли через арку металлоискателя, затем через биосканер, как в зале аэропорта, и поднялись на эскалаторе наверх.

Большое фойе было преображено. Огромная люстра с колесами фургона, поддерживающая сценические светильники, висела в воздухе на высоте пятидесяти футов. Над ней ярды и ярды полуночно-синей ткани тянулись от потолка к стенам и ниспадали на пол, имитируя внутреннюю часть палатки-повозки с высоким верхом. От люстры к стенам зала, где стены соединялись с потолком, тянулись цепочки золотистых огоньков, сверкающие на фоне ночного неба, как летние звезды. Цветные лампы окрашивали ткань вкраплениями лаванды и бирюзы. Тихая музыка, звучавшая из скрытых динамиков, была сложной современной интерпретацией цирковой темы, исполняющейся целым оркестром.

В центре зала возвышалась круглая сцена, которая была вровень с полом. Она была гладкая и мерцающая золотыми крапинками. Сцену окружали, выставленные кольцом, круглые столы на десять персон, каждый из которых был накрыт золотой скатертью.

Пара высоких металлических золотых опор возвышалась на противоположных сторонах фойе. Между ними на высоте была протянута проволока. Две женщины-акробатки крутились в воздухе, подвешенные на длинных голубых лентах. Слева, на небольшой приподнятой платформе, акробат в черном трико, разорванном в стратегически важных местах, наклонился назад, касаясь локтями пола. Справа сквозь толпу прогуливался дрессировщик животных, таща за собой двух львов на нелепо тонких серебряных цепях. Львы следовали за ним, не обращая внимания на зевак. Он, должно быть, был анимагом.

Представления, звуки, цвета и гул толпы объединились в сказочный роскошный цирк. Реальность перестала существовать. Если бы я повернулась, то все еще могла бы мельком увидеть через гигантское окно, темную зимнюю улицу, но здесь существовала только фантазия. Я могла бродить здесь часами, придумывая истории и наблюдая за людьми.

— Как красиво, — пробормотала я, когда поток людей понес нас вправо.

— Эх. — Алессандро пожал плечами. — Рождественский гала-концерт в Мельбурне был лучше.

Я ударила его по руке. Я ударила его не сильно, скорее слегка, но в его глазах вспыхнул оранжевый огонек.

— Осторожно. Я плохой человек, помнишь? Кто знает, что я могу сделать, если меня спровоцируют?

— Если

ты решишь поддаться на провокацию, дай мне знать, и я верну тебя на Землю к остальным простым смертным.

Он поднял руку, и, словно по волшебству появился официант в синем жилете поверх черной рубашки, черных брюках и с красным клоунским носом, неся поднос с бокалами шампанского. Алессандро взял с подноса два бокала и протянул один мне.

— Шампанское, tesoro mio?

Моя норма шампанского была около двух глотков. Чуть больше и я теряла координацию движений. Если я выпивала два стакана, то засыпала прямо в кресле. Но он уже протягивал его мне, и я не хотела устраивать сцену.

Я взяла бокал и сделала глоток. Рядом с нами материализовался Линус.

— Детки мои, начинайте работать, спорить будете после. Следуйте за мной.

Мы последовали за ним к столику во внешнем ряду. У нас не было лучшего обзора сцены, но у нас была отличная перспектива на зал и толпу. Алессандро пододвинул мне стул. Я села. Алессандро немного замешкался, садясь на стул рядом со мной. Я посмотрела в направлении его взгляда.

Бенедикт де Лэйси поднял свой бокал, глядя на меня с другого конца зала. Он сидел на заднем ряду почти напротив нас. Я подняла свой бокал и одарила его приятной улыбкой. Алессандро рассмеялся рядом со мной.

Я оглядела толпу. Кристал сидела слева от нас в первом ряду на противоположной стороне сцены. Слева от нее сидела пожилая женщина в серебристо-зеленом платье, с иссиня-черными волосами и резкими чертами лица. Я помнила ее по списку Алессандро наемных убийц. У женщины было армянское имя Ераз, и в базе данных Алессандро она значилась как маг-стрелец, что означало, что она никогда не промахивалась. Было крайне маловероятно, что она могла тайно пронести оружие через службу безопасности, но такая магия проявлялась во многих формах, как и моя собственная. Может быть, она сможет швыряться в нас вилками.

Белый мужчина, сидевший в кресле справа от Кристал, выглядел так, словно только что выпрыгнул из профессионального реслинга. Усевшись, он по-прежнему возвышался над всеми остальными за столом. Его невероятно широкие плечи были обтянуты смокингом, и когда он поднял бокал, мне показалось, что его рукав вот-вот треснет. У него было лицо уличного драчуна: уродливый нос, который слишком часто ломали, шрамы, разъедающие кожу вокруг глаз, и тяжелая квадратная челюсть, которая сломает тебе руку, если ты ее ударишь. Его стрижка под ежик, светлая щетина — нисколько не смягчили впечатление. Его глаза, глубоко запавшие под тяжелыми бровями, изучали толпу, ища, кому бы треснуть.

— Ну что за идиотизм, — прорычал Линус.

— Да, можно было подумать, что у Бенедикта больше мозгов, — пробормотала я.

Алессандро заметил, что мы смотрим на великана.

— А это еще кто?

Я наклонилась к нему, стараясь говорить тихо.

— Фрэнк Мадеро.

В Доме Мадеро было пятеро братьев, и из этих пятерых двое старших были так похожи, что вполне могли быть близнецами. Но у Дейва Мадеро был шрам на левой щеке.

— И как проявляет себя Фрэнк?

— Его кожа и кости твердеют, мускулы набухают, он вырастает до семи с половиной футов ростом, а потом разносит мебель на куски. Или стены. Или людей. Все, что бы ни стояло у него на пути.