Сарабанда сломленной души

Дюльдина Анастасия

Беспомощно оглядываясь, она подумала, что было бы здорово найти какого-нибудь прохожего, чтобы узнать верную дорогу. Поскольку направление движения сейчас роли не играло, она решила повернуть направо. Но, завернув за угол отеля, она сразу же нос к носу столкнулась с теми, кого совсем не ожидала здесь увидеть.

Глава 4. Любовь причиняет боль

В голове словно что-то щелкнуло: маленький рычажок, отключающий связь с реальностью и переносящий в пустое, безжизненное пространство. Перед глазами замелькали

картинки – образы этих двоих, стоящих рядом друг с другом. Близко. Слишком близко, чтобы посчитать это простым общением или случайностью.

Их руки почти соприкасаются, а губы что-то произносят. Но Кира не может расслышать, в ушах нарастает невообразимый гул, мешающий воспринимать действительность такой, какая она на самом деле. Сейчас только одно волновало девушку – Ренард снова с этой француженкой. Опять она рядом.

И, вроде, так не должно быть, ведь все кончено и возврата нет… Невозможно, но сцена перед глазами: губы, взгляды, сплетение рук. Француз ответит. Нет никаких сомнений. Он уйдет к ней, уйдет, не моргнув глазом, стоит лишь дать надежду. Слишком хорошо Кира понимала француза, может, даже слишком хорошо, чтобы попытаться что-то сделать. В груди все рвалось на части от острого желания оборвать эту связь между Реном и Беатрикс, заставить их больше никогда не общаться, даже не смотреть друг на друга! Но разве она может? Разве это будет честно по отношению к Рену? Ведь сердцу не прикажешь, и если у Киры не получилось за столько времени завоевать хоть маленькую частичку души этого человека, то и надежды никакой быть не может.

Пусть ее собственное сердце умрет, перестанет биться в тот момент, как эти двое вновь появятся рядом, и придется стойко перенести всю эту боль, но ведь так лучше, верно? Для всех. И для нее, Киры, в том числе. Лучше уж сразу оборвать все, чтобы потом не было еще мучительнее, еще тяжелее, еще ненавистнее. Что теперь делать? Как быть, если она уже вырвала свое сердце из груди, отдав этому человеку? Оно ведь живое. Оно бьется только когда рядом с ним, когда слышит его дыхание, ощущает прикосновения, ощущает низкие вибрации любимого голоса. Если лишить ее этой маленькой жизни, сосредоточенной во всего лишь одном человеке, то куда идти? О чем думать?

Кира потеряет его. Но она не может потерять его – это будет последним шагом в пропасть, началом долгого и одинокого падения в пустоту. Разве сможет она и дальше дышать, если Рен сейчас уйдет? Он слишком глубоко вошел в сознание, став с ней одним целым, без которого уже не сможет жить – только существовать. Уйдя, француз заберет с собой ее дыхание.

Беспомощно оглядываясь по сторонам, Кира отступила на несколько шагов, вновь скрываясь за углом здания, где ее не увидят. Перед глазами поплыл мутный, серый туман, застилающий мир тонкой пеленой, не дающий увидеть выход из этого проклятого переулка. Она хотела просто уйти, убежать от этой странно ноющей боли в груди. Выбросить из головы все, что видела, и забыть. Забыть, словно страшный сон! Сможет ли после такого?

Значит, все вот так и закончится? Ренард просто больше не придет к ней, не

захочет? Было больно осознавать свою беспомощность. Но ведь Кира все знала наперед: этот француз никогда ей не принадлежал, никогда ничего не обещал и не говорил. Она просто была его игрушкой… Да, россиянка прекрасно знала о своей роли в этой сцене – жестокой, убивающей раз за разом, но такой желанной, такой ожидаемой, что теперь невозможно было представить себе, как быть дальше! Ведь, пусть и по ночам, пусть на несколько часов, но Рен был рядом. Можно было ощущать его поцелуи на шее, прикосновение прохладных пальцев к коже, чувствовать себя с ним одним целым и принадлежать только одному человеку. Ничего больше и не нужно было, только бы рядом. Дурь? Идиотизм? Нет, Кира просто знала, что не сможет по-другому, ведь ее разумом полностью завладел Бошан, не позволяя сделать ни шагу без него.

Боль. Только душевная боль могла причинить ей больше вреда, чем физическая. Все казалось таким незначительным по сравнению с одиночеством, что заставляло бояться того, что ожидает после окончания сезона. Ведь тогда они расстанутся. Ренард забудет о ней, вернувшись к своей привычной жизни. А что делать ей, привыкшей к контрасту холода и огня в глазах этого человека? Как все забыть и жить дальше? Как, если она с нетерпением ждет ночи, чтобы услышать такие знакомые шаги за дверью, чтобы в нерешительности замереть, увидев на пороге любовника. Ведь такие моменты, когда они еще не вместе, но достаточно близко, заставляли сердце бешено биться где-то в области горла, словно оно готово было выскочить наружу. Оно просто рвалось к нему, тянулось каждым сосудиком, каждой венкой, забывая иногда о том, что все чувства безответны.

А теперь… Больше не будет тихих шагов в ночи. Не будет колкого взгляда карих глаз, оценивающего с головы до ног, и этой довольной улыбки на любимых губах. Она не почувствует больше требовательных прикосновений рук, ласкающих ее тело и заставляющих дрожать от невыносимого наслаждения, граничащего с болезненным желанием все закончить.

Неужели это действительно конец? Кира сильно сомневалась, что Рен придет к ней, если эта лыжница решит заполучить своего любовника обратно. И тогда уже «замена» в лице российской спортсменки больше не понадобится.

Глубоко вздохнув, Власова встряхнула головой и осмотрелась – на этой улице никого не было, пустынно, ветрено и холодно, прямо как сейчас в ее душе. Усмехнувшись такому сравнению, девушка отлепилась от стены и направилась вниз по улице, надеясь, что направление выбрала верное. Правда, в данный момент ее особо не волновал вопрос о нужном пути к гостинице. В ее голове вновь и вновь вставала картина – Ренард и его бывшая девушка. Как они смотрели друг на друга.

Сглотнув, Кира вдруг осознала, что на нее француз никогда так не смотрел – нежно, мягко. Единственное, чего удостаивалась россиянка – достаточно нежное отношение к телу, но не более того. Только физический контакт, которого сама же и добивалась, которого всегда ждала, несмотря на опустошение, что тот приносил с собой.

Конец ознакомительного фрагмента.