Саша
Шрифт:
– Ты куда идёшь, отец? – спросил Саша, – ночь теперь…
– Пойду под луну стану. Луна мне нужна.
– Зачем тебе луна? Садись, где сидел.
– Пойду я, – угрюмо ответил старик.
– Садись, отец. И без луны обойдёшься.
– Ты что в луне знаешь? – вдруг засмеялся слепой и это шло к нему. – Ты, червяк… земной…
Ему, очевидно, понравилось это слово, и он несколько раз кряду повторил: «червяк, червяк», и прибавил
– Про луну у Алёши спроси. Он знает.
– Не хочу о луне знать. Человеку хлеб нужен, – вот про это расскажи.
– А я знаю, что хлеб не нужен, – лукаво выговорил он, – я знаю. Правда, Алёша?
Алёша наклонил голову и гармоническим голосом сказал:
– Хлеб никому не нужен, никому!
Сергей давно порывался вмешаться, но сдерживался. Позже он говорил нам, что у него закружилась голова среди этих людей. Теперь он вдруг поднялся, и густым ровным голосом спросил:
– Что такое жизнь?
Я вздрогнул от радости, но тотчас же растерялся. Коля и Настенька поднялись за Сергеем. Было так, будто этот вопрос всё время мучил нас, каждый думал о нём, и только за тем и пришёл, чтобы спросить.
– Что такое жизнь? – говорил Сергей, – если знаете, скажите. С вами с ума сойдёшь.
– О, о, он горячий! – опять засмеялся слепой.
– Жизни нет, – тихо, но уверенно ответил Алёша.
Настенька опять всплеснула руками и, смотря прямо на Алёшу, взволнованно произнесла:
– Жизнь есть, Алёша, – вы говорите неправду. Вы здесь, я говорю с вами… Сергей слушает. Это жизнь.
– Вам кажется, – спокойно возразил Алёша.
– Кому кажется, – подхватил Сергей? – мне или вам?
На лице слепого играла лукавая усмешка. Словно вечные враги сошлись, – а ему дорога была победа одного, – он гладил бороду, слушал и кивками одобрял Алёшу.
– Мне кажется, – убеждённо ответил Алёша, чуть покраснев, – вас всё-таки нет, хотя я и отвечаю вам.
– Вы сумасшедший! – точно она, наконец, догадалась, воскликнула Настенька, и я задрожал от её голоса.
– Червяк, червяк… – проговорил слепой, и тихо и долго смеялся.
– Уйдём отсюда, – вырвалось у меня, – я боюсь.
Мы переглянулись, – и от моего голоса все поняли, как нам страшно. И лишь только поняли, – страх удесятерился, и точно кто-то выстрелил в нас, мы вдруг бросились к двери и с криком выскочили во двор.
– Больше никогда не пойду к ним, – шепнул я Коле.
– Вот странные люди, – запыхавшись
Настенька держала его за руку, – и тихо говорила: «Какие они несчастные!»
Посреди двора мы остановились, чтобы разобраться в том, что случилось. От голубятни падала длинная тень…
Вдруг я крикнул не своим голосом. Кто-то сзади тронул меня за куртку.
– Отчего вы крикнули? – раздался голос Алёши.
Я бросился к Сергею и, держась за него, со страхом глядел на Алёшу.
– Я ведь не страшный, – тихо говорил он, и луна освещала его лицо. – Вот вы убежали и Саша заплакал. А в доме нехорошо, когда он плачет.
– Но вы все такие чудные… – произнёс Сергей.
Алёша пожал плечами.
– Приходите завтра на гору, – вдруг предложил он. – Придёте? Мать вынесет Сашу во двор, и он всех вас будет видеть. Когда я ему это обещаю, – он успокоится. Придёте? – попросил он, как бы делая кому-то уступку.
– Я приду, – с жаром произнёс я, – я тебя люблю. Боюсь и люблю. А расскажешь о Красном Монахе? Милый Алёша, обещай нам и мы все придём.
– Я расскажу, – серьёзно ответил он. – Поднимемся на третью площадку, и будем смотреть на море. – Там и расскажу. Пошёл бы теперь, но Саша ждёт. Море ночью ещё красивее.
– Разве ты был ночью на горе? – недоверчиво спросил Сергей.
– Конечно, был…
– И не боялся, – с нетерпением допытывался Сергей.
– Я никого не боюсь, – улыбнувшись ответил Алёша.
– Алёша! – позвал голос Слепого, – Алёша!
– Ну, прощайте! Завтра на горе увидимся, – торопливо сказал он. – Прощайте!
– Прощай! – крикнули мы все в один голос и смотрели ему вслед, пока он не скрылся в комнате.
– Он бы и мать мою удивил, – сказал Сергей. – Однако пора, милые, домой.
Мы все были так полны пережитыми впечатлениями, что не хотелось ни о чём говорить, думать.
– Домой, домой, – заторопился и я, – скоро мама с папой вернутся. Придёшь завтра на гору, Сергей? А ты, Настя?
Оба кивнули головой и мы простились.
– Ещё несколько дней и снова начнётся осень… – говорил я Коле, раздеваясь. – Как скучна жизнь. Правда, Коля?
– Интересна, – возразил Коля и, потушив свечу, накрылся одеялом.
– Завтра узнаем о «Красном Монахе» – сказал я громко через несколько минут, но Коля уже не ответил мне. Повернувшись лицом к стене, он спал.