Сатгуру

Раджниш Бхагаван Шри

На следующей ступени практикуется использование сублимированной энергии желаний, которые обычно проявляются как гнев, привязанность, гордость и т.д. На этой ступени йогин понимает, что любые энергии, мысли или эмоции, тонкие или грубые, возникают из исконной Пустоты его осознавания и они есть проявление чистой мудрости Просветления. Он непрерывно находится в созерцании со всеми проявлениями своей природы, он интегрируется с движениями тела, речью и мыслями, и пребывает в ничем не отвлекаемом естественном присутствии осознанности. Его зрительное, вкусовое, обонятельное и осязательное сознания неотделимы от исконной Мудрости.

Когда мы длительно пребываем, объединяя наше созерцание с движениями тела или энергии, возникает понимание, что мысли и эмоции являются проявлениями нашей энергии, тогда любые проявления представляют собой игру энергии на поверхности океана осознавания. Если мы не понимаем, что даже омраченные эмоции и клеши являются проявлением энергии осознавания и считаем их чем-то нечистым, отдельным и, находясь в состоянии двойственности, только и пытаемся силой их усмирять или сублимировать, то, скорее всего, нам не удастся достичь полной интеграции осознавания и энергии, и всегда будет присутствовать тонкое непонимание. На пути созерцания йогин пытается осознать пять

омрачающих эмоций как чистую энергию, которая может проявляться двумя способами: сублимированным, т.е. неотделимым от присутствия, и как пять ядов, т.е. обычным мирским способом, который ввергает в новое перерождение, порождая дурную карму.

Если энергия мыслей, страстей, эмоций и клеш проявляется как то, что очаровывает нас и окутывает наше осознавание, и мы следуем за этими пятью ядами, мы вступаем на путь иллюзии, поскольку следовать за мыслями или эмоциями означало бы не распознать их источник, то, откуда они возникают. Источником их является саморожденная Пустота нашей исконной осознанности. Если же мы рассматриваем движения мыслей, эмоций и клеш как нечто негативное, порождая к ним двойственное восприятие, это означает другую ошибку. Ошибка заключается в том, что мы воображаем их чем-то самосущим, возникающим независимо от нашей осознанности, и вместо того, чтобы обнаружить источник их возникновения, по-прежнему находимся в состоянии приятия и отвержения, и пытаемся их как-то искусственно заблокировать методами одного лишь отрешения или сублимировать их, работая с ними с помощью искусных тантрийских методов трансформации. Однако если мы находимся в правильном созерцании, пребывания в естественном состоянии уже достаточно, оно само по себе является методом. Это означает, что мы не порождаем никаких оценок или суждений по поводу мыслей или эмоций, страстей или клеш, как-то оценивая их. Вместо этого мы, находясь в присутствии, позволяем свету присутствия руководить нами. Тогда происходит автоматическое освобождение пяти ядов, и иллюзия устраняется в самой ее сущностной основе. Мы не рассматриваем пять ядов как нечто негативное, также мы не следуем за ними, поскольку это означало бы вступить на путь иллюзии, падения в сансару и новой кармы.

Когда мы не порождаем никакого отношения к клешам и находимся в состоянии безвыборочной осознанности, тогда естественное состояние активизируется, и процесс интеграции освобождает иллюзии силой самого себя. Поэтому считается, что оставление энергии мыслей, эмоций и страстей в их собственной природе есть сущностный метод практики созерцания, самый глубокий способ интеграции возникающих энергий, который напоминает таяние соляной куклы в океане.

В тантрийских методах преображения и трансформации используется подобное взаимоотношение с энергией мыслей и страстей, однако здесь опора происходит на чистое видение или на практику божества, тогда энергии мыслей или страстей рассматриваются как мирные и гневные божества. В практике же созерцательного присутствия существует опора только на само естественное состояние, тогда чистое видение энергии в виде мирных и гневных божеств порождается само силой созерцания, а не визуализацией и мантрами. Божества, мирные или гневные, представляют собой чистое видение различных энергий, присущих нашему телу или уму. В мирском смысле энергия может проявляться как обычные сансарные или нечистые состояния, но в чистом состоянии энергия вторичных карм проявляется всегда как божества. Божества олицетворяют совершенство, чистоту, свободу, спонтанный танец и игру энергии, которая уже соединена со светом присутствия и осознанности. Поэтому в тантре придается такое большое значение визуализации божеств или отождествлению себя с божеством, поклонению божествам, начитыванию мантры и рассматриванию энергий клеш как игры энергий яростных божеств.

С точки зрения Лайя-йоги мы достигаем того же результата состояния чистой энергии только за счет одного созерцательного присутствия, когда мы, не порождая привязанности и не следуя за энергией, находимся в безвыборочной осознанности. Энергия, представляемая как божества, означает спонтанный танец, игру, полную свободу в самопроявлении, самовыражении без связанности, присущую божествам. Такая полная свобода в самопроявлении и самовыражении энергии достигается благодаря глубокой интеграции энергии и осознавания. Поэтому, когда мы достигаем осознавания, что чистое состояние изначального ума проявлено в виде различных энергий: мыслей, речи и действий тела, независимо от того, являются ли они чистыми или нечистыми с обыденной точки зрения, это является полным состоянием Просветления. Если мы можем интегрировать все проявления энергии, присущей нам, то мы постигаем природу этих проявлений как неотделимую от нашего собственного исконного естественного состояния.

В этом случае такое понимание является высшим способом духовной практики и подлинным путем к полному Освобождению. Йогина, находящегося на подобном уровне реализации, называют дживан-муктой, авадхутой. Ничто не может смутить его осознавание, и такой йогин действует согласно спонтанно проявляющейся внутренней осознанности или «безумной мудрости». О таких йогина говорят, что они подобны ребенку, собаке или свинье, которые не имеют взглядов «за и против», «плохо и хорошо», «то или это». «Чистое и нечистое», «святое и грешное»–подобные двойственные взгляды рассматриваются как имеющие одну природу или «один вкус». Такой йогин не имеет ни приятия, ни отвержения, у него нет личностного выбора или предпочтений, он не руководствуется условными проявлениями добродетели или морали, но, можно сказать, он является подлинно добродетельным или подлинно моральным человеком, поскольку его мораль не основана на внешних условиях. Он исходит из самой глубины осознанности, потому что, пребывая в глубокой осознанности, он естественно, спонтанно испытывает сострадание к другим живым существам и всегда внимателен к закону кармы. В этом смысле он является в высшей степени моральным и добродетельным существом, поскольку его мораль и добродетель не исходят из внешних ограничений, наложенных обществом, воспитанием или его собственным умом, а он действует, исходя из глубочайшей внутренней осознанности и самоконтроля. На этом уровне ест ли такой человек мясо, ведет ли он себя как святой или обычный человек, все его действия, даже если кажутся обычным людям чем-то заурядным, обыденным или даже неправильным или отталкивающим, тем не менее, с точки зрения подлинного осознавания, являются в высшей степени священными, проявлением самого глубокого видения и самой подлинной реализации.

Танец пустого огня

«Позволь всему видимому объединиться в его основе – изначальной Пустоте. Это похоже на

то, как мгновенно охватывает деревья лесной пожар».

Махасиддха Сараха

Практика йогина-авадхуты или безумного мудреца никак не связана с относительными двойственными воззрениями, разделяющими реальность на субъект и объект, правильное и неправильное. Это запредельное парение, непостижимый танец энергии и осознавания. Йогин, пребывая в такой осознанности, не следует больше неким навязанным принципам или привычкам, он действует с безумной непринужденной спонтанностью, откликаясь естественному ходу событий и вещей. Нет ничего, что следовало бы прятать, скрывать, утаивать, отрицать, отвергать или привязываться. Повсюду существует чистота и величайшее блаженство, все происходит естественно, йогин находится в единстве с вселенским законом гармонии мироздания (Рита) и действует, исходя не из условностей обычного видения, а из глубинных принципов понимания законов вселенской гармонии. Нет больше никаких связанностей, нет нужды что-либо делать, ибо такой йогин действует без надежды и страха. Не сомневаясь, он всегда имеет прямое, открытое видение и распахнутый ум, каждое его действие целиком спонтанно, происходит из осознавания внутренней природы и абсолютно свободно. Поведение становится величественным, подобным поведению божества, даже препятствия воспринимаются как то, что несет благословение. Такой йогин, испытывая радость, целиком пребывает в радости, испытывая переживание, целиком пребывает в переживании. Не имея деления на то и это, верное и неверное, не имея деления на то, что нравится и не нравится, йогин тотально пребывает в глубочайшем единстве со всей вселенной. Здесь все является священным, все действия становятся игрой божества, каждое слово является мантрой, каждая гора является подобной священной горе Меру или Кайласа, каждый лес – Вриндаван, каждое живое существо в таком чистом видении воспринимается как божество. Такой йогин везде видит только Абсолют, он находится за пределами низкого и высокого, святого и мирского. Все едино с его Умом и все воспринимается нераздельно с абсолютным Умом йогина, субъект полностью един с объектом. Что бы ни видел, ни слышал, ни осязал и ни обонял йогин, он воспринимает это как абсолютное. Весь мир видится как великая мандала или проявление абсолютной игры энергии и осознавания. Нет ни божеств, которых надо ублажать, ни духов, которых надо усмирять, все нераздельно связано с Умом, а Ум – это сам высший источник мироздания, совершенный Абсолют. Йогин находится в состоянии глубочайшего единства с Бытием, Универсумом, в состоянии вселенской гармонии. Закон вселенской гармонии (Рита) проявляется сам через него как спонтанный танец игры нераздельного единства энергии и осознавания. Препятствующие ситуации, страдания, помехи, энергия клеш, страстей являются игрой и украшением осознавания такого йогина, их символом являются змеи на шее у Шивы. Энергии страстей, клеш полностью укрощены, усмирены и являются чем-то наподобие украшающего узора.

Те, кто практикует путь «безумной мудрости» авадхутов, считаются лучшими йогинами, поскольку на этом уровне даже то, что является препятствием, к примеру, энергия страстей или внешние обстоятельства, помогают развитию практики. Такой йогин действует с непринужденностью безумного мудреца-авадхуты, он, по сути, реализовал высшее видение всех Учений и прямо проник в естественное состояние. Поэтому говорят, что такой уровень созерцательного присутствия подобен высадке на остров, целиком состоящий из золота. Если весь остров целиком состоит из золота, нет даже мельчайшей крупинки грязи, нечистоты или обычной земли, нет ничего, что нужно было бы выделять, все является абсолютно ценным и абсолютно чистым. Нет ничего, что нужно было бы скрывать, подавлять или принимать. Такой высший способ взаимодействия с проявлением энергии является самой высшей ступенью в духовном развитии йогина. Такой йогин блюдет естественность, спонтанно откликаясь на гармонию неба и земли, находясь в соответствии с ходом вещей во Вселенной.

Такое поведение не имеет ничего общего с беспечностью или потаканием страстям под предлогом недвойственности и самоосвобождения. Напротив, это потрясающее, ясное, яркое, глубинное осознавание единства, представляющий собой высочайший уровень самоконтроля и осознанности, который может быть достигнут живым существом в человеческом теле.

Дух такого великого сиддха никогда не опутан, и он с легкостью принимает все, что происходит с ним, он не придает важности бесчисленным мириадам вещей, в его сердце всегда покой и никогда нет заблуждения, одними глазами он смотрит и на жизнь, и на смерть, ни надежды у него нет, ни сомнений, ни страха. Во всех многообразных изменениях он видит единство, все, что он созерцает – это игра энергии осознавания (Чит-шакти), подчиненная великому космическому закону. Его ясность никогда и ничем не омрачается, она не может быть омрачена, поскольку йогин опирается на то, что не имеет опоры. Он движется по тропе Духа, не оставляя следов, он учится у своего собственного Великого Учителя, он никуда не уходит и ниоткуда не приходит. Ни благо, ни бедствие, ни чистое, ни грешное не в состоянии поразить его сердце. Ни к чему не принуждая себя, он абсолютно осознан. Спонтанно он движется по пути, естественно откликаясь Бытию, он связан с бесконечными тысячами вещей, однако не привязан ни к чему. Такой йогин подобен дикому мустангу, наслаждающемуся свободным бегом в бескрайней пустыне или могучему орлу, свободно парящему под облаками над горными пиками. Его тело подобно горе Меру, походка уверенная, взгляд прямой. Внешне беспечный, безрассудный бродит он по мирам большой Вселенной как ему вздумается, спонтанно танцует в пространстве, наслаждаясь своей жизнью и энергией. Созерцая величайшую тайну, он пребывает в состоянии Пустоты своим сердцем, а в теле он всегда ощущает полноту жизненной силы. Его жизненная сила накапливается день ото дня и свободно циркулирует по телу, будучи единой со всей Вселенной.

Встреча Силы с Духом

Интеграция с энергией эмоций и страстей

«Что бы ни исходило из ума, то завладевает его природой. Чем отличны волны от океана? Их природа подобна океану, они нераздельны и везде одного вкуса».

Махасиддха Сараха

Существует несколько ступеней того, как мы относимся к эмоции или страсти при интеграции.

Свидетельствование

Первая ступень – это свидетельствование. Когда мы свидетельствуем эмоцию, мы имеем понимание того, что у эмоции существует собственная территория в нашем теле и уме и она развивается по своим законам. Мы принимаем ее как часть нашей энергии и ума, мы признаем ее существование, не вынося никаких суждений по поводу того, что она возникла, мы ее не страшимся, но она также нас не затягивает, мы ее свидетельствуем.