Сатиры

Флакк Квинт Гораций

Галлов со смертью в борьбе на обломках оружий, иль парфов,

Сбитых с коней...

Требатий

Но ты мог бы представить его справедливость

И великость души, как Луцилий воспел Сципиона.

Гораций

Да непременно: как скоро представится случай! Некстати

Цезаря слуху стихами Флакк докучать не захочет.

20 Кто неловко погладит его, он, как конь, забрыкает.

Требатий

Это честнее бы, чем Пантолаба иль Номентана,

Шута

да мота бранить. За себя опасается всякий.

Ты, кого и не трогал, и те уж тебя ненавидят.

Гораций

Что же мне делать? Милоний плясать начинает, как скоро

Винный пар в голову вступит ему и свеча задвоится;

Кастор любит коней; из того же яйца порожденный

Поллукс - борьбу. Что голов, то различных пристрастий на свете!

Мне наслажденье - слова заключать в стихотворную меру:

Как Луцилию было, хотя он... обоих нас лучше.

30 Всякие тайны свои, как друзьям, поверял он листочкам.

Горесть ли, радость ли - к ним, к ним одним завсегда прибегал он!

Все приключенья, всю жизнь, как на верных обетных дощечках,

В сочиненьях старик начертал. И его-то примеру

Следую я, кто бы ни был, луканец ли, иль апулиец.

Ибо житель Венузии пашет в обоих пределах,

Присланный некогда - если преданию старому верить

Снова тот край заселить, по изгнаньи тут живших самнитов,

С тем чтоб на случай войны апулийцев ли или луканцев,

Не был врагу путь до Рима открыт через земли пустые.

40 Впрочем, мой грифель вперед ни души не обидит, но будет

Мне лишь в защиту, как меч, хранимый в ножнах. И к чему же

Мне вынимать бы его, без нападок от явных злодеев?..

О Юпитер, царь и отец! Пусть оружие это

Гибнет от ржавчины, брошено мною, покуда не вздумал

Сам кто вредить мне, любящему мир! Но, первый, кто тронет,

Предупреждаю я: лучше не трогай!
– заплачет и будет

В целом Риме, себе на беду, прославлен стихами!

Цервий во гневе законом и урной грозит, и зловредным

Зельем Канидия, Турий судья - решением дела:

50 Стало быть всякий себе избирает орудье по силам.

Так повелела натура; ты в том согласишься со мною!

Зубы для волка, рога для вола. Доверьте вы моту

Сцеве его престарелую мать в попеченье: он руку

От убийства конечно удержит!
– Чему ж вы дивитесь?

Волк не бодает рогами, а вол не кусает зубами:

Так и его от старушки избавит и с медом цикута!

Но короче скажу: суждена ли мне долгая старость,

Или на черных крылах смерть летает уже надо мною,

Нищ ли, богат ли я, в Риме ли я иль в изгнании буду,

60 Если угодно судьбе - я сатиры писать не отстану!

Требатий

Сын мой, боюсь я - тебе не дожить до седин, а холодность

Сильных друзей испытаешь и ты!

Гораций

Почему же Луцилий,

Первый начавший сатиры писать, не боялся, когда он

С гнусных тех душ совлекая блестящую кожу притворства,

Их выставлял в наготе?
– Ты скажи: оскорблялся ли Лелий

Или герой, получивший прозванье от стен Карфагена,

Да и казалось ли дерзостью им, что Луцилий Метелла

Смел порицать или Лупа в стихах предавать поношенью?..

Он нападал без разбора на всех, на народ и на знатных,

70 Только щадил добродетель, щадил он ее лишь любимцев!

Даже, когда Сципион или Лелий, мудрец безмятежный,

От народной толпы и от дел на покой удалились,

Часто любили они с ним шутить и беседовать просто,

Между тем как готовили им овощей на трапезу.

Я, хоть и ниже Луцилия даром моим и породой,

С знатными жил же и я - в том признается самая зависть.

Ежели тронет она и меня сокрушающим зубом,

Жестко покажется ей!
– Но быть может, ученый Требатий,

Ты не согласен?

Требатий

Нет, в этом и я не поспорю. Однако

80 Все мой совет: берегись! Ты законов священных не знаешь!

Бойся попасть в неприятную тяжбу! Если писатель

Дурно напишет о ком, он повинен суду и ответу!

Гораций

Да! кто дурно напишет, а кто хорошо, то наверно

Первый сам Цезарь похвалит! И ежели, сам без порока,

Смехом позорит людей он, достойных позора...

Требатий

То смехом

Дело твое порешат; а ты возвратишься оправдан!

Пер. М. Дмитриева

2

Как хорошо, как полезно, друзья, быть довольну немногим!

(Это не я говорю; так учил нас Офелл поселянин,

Школ не видавший мудрец, одаренный природным рассудком.)

Слушайте речь мудреца не за пышной и сытной трапезой,

И не тогда, как бессмысленный блеск ослепляет вам очи,

Иль как обманутый рузум полезное все отвергает.

Нет! натощак побеседуем!
– "Как натощак? Для чего же?"

– Я объясню вам! Затем, что судья, подкупленный дарами,

Судит неправо! Когда ты устанешь, гоняясь за зайцем,

10 Или скача на упрямом коне, иль мячом забавляясь

(Ибо, изнеженным греками, римлян военные игры

Нам тяжелы, а с забавами мы забываем усталость),

Или когда утомишься усильным бросанием диска