Савва Мамонтов
Шрифт:
Эта речь об идеалах была завещанием старейшего передвижника. Он умер ровно через месяц, 1 июня 1894 года. Репин на съезде не был, и Врубель не был. Репин уехал в Париж, а Врубель сопровождал по Италии Сергея Мамонтова.
Искусство для Саввы Ивановича Мамонтова — радость, отдых, счастье, но у него была работа. Жестокий труд промышленника, не только владеющего миллионами, но постоянно пускающего эти миллионы в созидание, в дело, которому нет конца. В начале 1894 года Мамонтов подал министру финансов Сергею Юлиевичу Витте записку о богатстве Русского Севера, предлагая оживить эти мертвые сокровища единственно доступным образом — провести через нехоженые дебри, через леса и болота железную дорогу. Эту дорогу Савва Иванович брался построить за три с половиной года. Витте был внимательным чиновником. Карьеру сделал головокружительную. Начав службу на Одесской железной дороге начальником движения, он вырос в директора Департамента железнодорожных дел, пробыл на этом посту три года, был назначен министром путей сообщения, а через несколько месяцев, в конце 1892 года,
Думается, мы до сих пор не знаем всю правду о Витте, о его связях и о его тайной службе. Многие, прочитав «Воспоминания» Витте, до сих пор принимают его за благодетеля России. Савве Ивановичу Мамонтову этот царедворец, чиновник новой формации, ответчик за будущее государства, доверенное лицо Александра III казался светочем. Витте тоже приметил Мамонтова, Мамонтов был ему нужен. В ответ на «записку» Сергей Юлиевич пригласил Савву Ивановича совершить почти фантастическое по тем временам турне по Северу. Таким образом, мысль о скорейшем преобразовании Севера становилась мыслью, желанием Витте, который собирал вокруг себя достойных исполнителей своих замыслов.
Уже 10 июня Савва Иванович писал своему младшему сыну Всеволоду, которого он провел в Директора Правления Московско-Ярославско-Вологодско-Архангельской железной дороги: «Дорогой Вока! Я вернулся из Петербурга вчера. Дело по Северной дороге кончено и нами подписано. Теперь, благословясь, будем приступать к нему. Я еду завтра вечером в Ярославль, где в воскресенье прибудет Витте и в воскресенье же вечером мы выедем в Вологду… Беру с собой в качестве секретаря Голубева. Вернусь, вероятно, через две недели. Тебе поручается вся канцелярия и все делопроизводительство по строительному отделу, т. е. все будет проходить через твои руки и ты должен быть больше всех в курсе дела. Я очень счастлив, что могу так деловито и ответственно поставить тебя. Благодаря этому ты сразу станешь нужным серьезным человеком при живом и крупном деле. От тебя уж будет зависеть влезть в хомут и пойти солидным ходом. Вознаграждение тебе будет назначено солидное, какое следует самостоятельному человеку. От Сергея опять нет известий… Еду сейчас на свадьбу Третьяковых».
Мистическая закономерность семейства Мамонтовых! Дело отца наследует третий сын. Недоверие Ивана Федоровича Мамонтова к старшему сыну Анатолию было вызвано непослушанием последнего, женитьбой на певице. Старший сын Саввы Ивановича Сергей — гусар-поэт — оказался человеком легкомысленным. Получив офицерский чин, служил недолго, вышел в отставку по болезни, уехал в Рим, где и женился на маркизе Виктории да Пассано. У маркизы был титул, но не было средств. Жил Сергей Саввич на акции железных дорог, писал стихи, пьесы, дружил с художниками. Пьесы его шли в московских театрах, в издательстве дядюшки Анатолия Ивановича напечатал в 1902 году солидный сборник своих стихов и прозы «Были и сны».
Второй сын Ивана Федоровича был больным человеком, второй сын Саввы Ивановича умер молодым.
Помощником отца в многотрудных делах стал третий сын — Вока впрягся в отцовскую лямку.
О путешествии по Северу, которое совершил Витте, с большой свитой, с деловыми людьми, с репортерами и художниками, лучше всего проследить по письмам Саввы Ивановича. Письма адресованы Елизавете Григорьевне.
«14 июня 94 года 6 ч. вечера. Дорогая мама! Пользуюсь случаем послать вам весть о себе — через два часа Устюг Великий, где можно сдать письмо на почту. Едем со вчерашнего утра на пароходе. В Вологде было приготовлено два казенных парохода. На одном расположился министр, а на другом в числе простых смертных дали мне хорошую каюту, куда я и перебрался с моим багажом, секретарем… поваром, лакеем и массой провизии. (В этой поездке был еще племянник Саввы Ивановича — Платон. — В. Б.).За четверть часа до отхода министр, узнав, что я расположился на другом пароходе, пожелал перетянуть меня к себе. Я наскоро схватил вещи и очутился в обществе министра, Романова (директора
«Четверг 16 июня 1894. 1 час дня, сто верст до Архангельска. Вчера принялись меня уговаривать ехать в кружной путь с министром, т. е. на Мурман и кругом Норвегии. Из Москвы я выехал с твердым намерением возвратиться вспять из Архангельска, т. к. не рассчитывал на впечатление, которое сделал на меня Север. Теперь это путешествие улыбнулось мне, и я на приглашение Витте согласился… Надеюсь, что, кроме большого удовольствия видеть далекий Север, я вынесу из поездки такую пользу, которая может отразиться благоприятно и на наших детях. Возвращаюсь опять к характеристике Витте. Прежде в министрах я ранее делового и умного человека всегда видел царедворца и высоко чиновную особу, а теперь совсем иное. Витте отлично умеет себя держать и министр сразу виден, но в то же время чувствуешь сразу и ум и дело — и постоянная реальная забота. О нем говорят, что он все делает слишком бойко и скоро может напутать. Это неправда. Голова его постоянно свежа и работает без устали, а потому и решение скорое и обдуманное до мелочей. На пустяки и пустословие у него нет времени, чего про других царедворцев сказать нельзя. Витте очень правдив и резок, и это в нем чрезвычайно привлекательно.
Море, говорят, до Мурманска будет бурное и затем не хуже речной тишины… Двина, вероятно, шире Волги и уж очень красива. Будь, например, Коровин работящий человек, он бы в одну летнюю поездку сделался бы знаменитостью, он плакал бы от восторга, смотря на эти чудные светлые тона, на этих берендеев. Какая страшная ошибка искать французских тонов, когда здесь такая прелесть… Я никому больше не пишу, а потому прошу вызвать Арцыбушева или Чоколова и прочесть им. В Архангельске министр поедет сам осматривать место подхода железной дороги к городу — толков об этом много дорогой. В Котласе (место, где должна проектироваться Пермско-Котласская дорога) мы выходили на берег. Место пустынное и на берегу унылый погост, около которого несколько покосившихся домов. Посещение было очень картинное и впечатлительное. Хорошо, если бы я мог все описать — ценный материал для истории развития экономической жизни России».
«Архангельск 17 июня 94 г.
…Архангельск чистый, дельный, трезвый город. Приняли нас здесь очень хорошо и радушно. Вероятно, вы там уже все прочли в газетах… Близость моря и общения с иностранным миром чувствуется, иностранцев коммерсантов много, и они, видимо, вносят во всё порядливость и некоторую отчужденность. Народ коренной русский здесь превосходен, встречаются превосходные трогательные экземпляры. Есть самоеды — они возбуждают отвращение.
Витте, как и следовало ожидать, совершает победу за победой. Это ходячий ум, знание и постоянная рассудочная работа — просто завидно смотреть на такой роскошный экземпляр. Это настолько умный и дельный человек, что ему нет надобности хитрить или скрывать свои мысли. Как что видит, так и говорит в упор. Сегодня город давал ему обед, утром же он делал прием, говорил и там и здесь и все умнее умного. Губернатор здесь умный человек, а архиерей (45 лет) прельстил меня своей жизненностью и простотой… Тебе с девочками надо непременно собраться сюда как-нибудь и именно проехать по Двине — вы вернетесь более русскими, чем когда-либо… Какие чудные деревянные церкви встречаются на Двине. Далее еду на прекрасном пароходе „Ломоносов“ в Соловки и далее. Всего пробудем на море 16 дней. Фотографирую и, вероятно, будут недурные иллюстрации к моим рассказам. Ну, а если погибну, не поминайте лихом и знайте все, что я вас всех очень любил. Твой С. Мамонтов.
С нами едет художник Борисов делать этюды, юноша только кончил Академию… Кругом масса воды, куда ни взглянешь, все реки и даль… Везде масса рыбы и попахивает треской. Сначала маленько странно, а потом хорошо! На Крайнем Севере солнце совсем не заходит, буду фотографировать в 12 часов ночи и зажигательным стеклом закуривать папиросы… На Двине есть город Красноборск. Жаль не остановились, ибо это наверно была столица царя Берендея…»
Витте не только очаровал Савву Ивановича, но и подал ему большие надежды на сотрудничество. Недаром Савва Иванович заговорил в письме о пользе встречи, о том, что она отразится на детях. И действительно, отразилась, через пять лет. Но знал бы он тогда — как!..
Строительство дороги на Архангельск было делом грандиозным, но и рискованным. Объем работ предстоял чудовищный, трудности почти непреодолимые. Однако все эти препятствия и сверхсложные задачи, которые ставила перед путейцами Северная земля, только обостряли ум, находчивость, дерзость русских инженеров, сметку десятников и рабочих. Дело еще только разворачивалось, а Савва Иванович уже думал об эксплуатации дороги, о ее эстетике.
Савва Иванович пил чай с морошкой, один.