Савва Морозов
Шрифт:
Таким образом, по договору Савва Тимофеевич предоставлял МХТ здание театра не на 12 лет, а менее чем на три года — срок аренды истекал за месяц до того, как оканчивалось действие Условия между пайщиками МХТ. Морозов решил подстраховаться. Уже тогда, в марте 1902 года, он не без оснований сомневался в том, что Художественный театр и дальше пойдет по намеченному К. С. Станиславским пути. Впоследствии опасения Морозова оправдались в полной мере.
Константин Сергеевич составил Проект перестройки здания театра в Камергерском переулке для МХТ. В этом длинном списке он изложил всё, что хотел бы видеть в своем театре: сложно обустроенную сцену, склады, грим-уборные для артистов, подсобные помещения, мастерские, музей и даже «дождь во всю сцену и приемники воды для него». [447] Савва Тимофеевич старался пунктуально придерживаться этого плана. Так, в описи произведенных Морозовым работ указано, что над сценой «на третьей рабочей галерее имеются два водяных бака по 500 ведер каждый». [448]
447
См.:
448
Музей МХАТ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 15. Л. 1 об.
Понятно, что новое здание для Художественного театра возводилось не «с нуля». Это была капитальная перестройка старого здания, в котором некогда располагалось «Кабаре-Буфф». Актер Художественного театра Л. М. Леонидов уточнял: «Театр благодаря стараниям и средствам Саввы Тимофеевича Морозова переделан заново, та часть, где помещается сцена, заново построена». [449] Эта перестройка длилась всего около полугода, с апреля по сентябрь 1902 года — фантастический срок для того времени! Особенно если учесть, что Морозов ускорял ход строительных работ отнюдь не в ущерб качеству строительства.
449
Леонидов Л. М. Воспоминания, статьи, беседы, переписка, записные книжки. Статьи и воспоминания о Л. М. Леонидове. М., 1960. С. 112.
Строительство нового здания для Художественного театра велось под руководством известного архитектора Федора Осиповича Шехтеля — талантливого, самобытного мастера, работавшего в стиле модерн. Он уже несколько лет сотрудничал с Морозовым: возвел по его заказу великолепный особняк на Спиридоновке в стиле английской неоготики, перестроил дом в Покровском-Рубцове, создал причудливый деревянный дворец-терем на Киржаче. [450] Шехтель взялся перестроить здание под театр безвозмездно. Видимо, как и Морозову, сама идея театра оказалась ему близка. Театровед И. Н. Соловьева-Базилевская отмечала: сближение Шехтеля «с МХТ предопределялось как логикой его творчества, так и его естеством человека того же поколения, того же культурного круга, что и основатели театра, и Чехов, и Врубель, и Левитан, и Серов. Их соединяла многолетняя дружба». [451]
450
Морозова Т. П. Савва Тимофеевич Морозов и Общедоступный театр… С. 97.
451
См. опись к фонду Ф. О. Шехтеля: Музей МХАТ. Ф. 40. On. 1.
В конце апреля 1902 года Немирович-Данченко писал своей ученице и одной из самых талантливых актрис Художественного театра, Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой: «Морозов принялся за стройку с необыкновенной энергией. В субботу там еще был спектакль, а когда я пришел в среду, то сцены уже не существовало, крыша была разобрана, часть стен также, рвы для фундамента вырыты и т. д. Невольно подумалось: если бы созидать было бы так же легко, как разрушать!». [452] 7 мая Владимир Иванович отправил Ольге Леонардовне следующее письмо: «Стройка театра идет очень горячо. Сцена и уборные и всякие приспособления будут настолько хороши, что лет десять можно будет не мечтать о лучшем. У Вас, у Марии Петровны, у Марии Федоровны, у Савицкой и Самаровой будут отдельные уборные, не очень большие, но свои». [453] И еще одно — через несколько дней, в середине мая. Среди прочего, в нем говорилось: «Горячее всего идет дело с постройкой театра. Шехтель изо дня в день подбивает Морозова на новые расходы. И вот задумал Морозов издержать 100 тысяч, а издержит более 250». [454]
452
Немирович-Данченко Вл. И. Творческое наследие… Т. 1. С. 393
453
Книппер-Чехова О. Л. Указ. соч. С. 35–36.
454
Немирович-Данченко Вл. И. Творческое наследие… Т. 1. С. 398.
Многочисленные воспоминания свидетельствуют: Морозов не являлся простым заказчиком строительства театра, а настоящим движителем этого дела. «Театр строился не только на деньги С. Т. Морозова, не только с учетом его вкусов и фантазий, но и в буквальном смысле слова — его трудом, его руками». [455] Кипучая энергия купца, его искреннее желание создать театр, в котором было бы удобно актеру и зрителю, его стремление успеть к началу нового сезона… всё это не давало Морозову покоя ни днем ни ночью. И — вдохновляло тех, кто трудился с ним бок о бок. К. С. Станиславский в обращении к Морозову говорил: «Я помню, как уходящие на отдых актеры после вечерней репетиции сталкивались с Вами у входа, в то время когда Вы приезжали в театр на спешные ночные работы». [456] По воспоминаниям Константина Сергеевича, «Морозов лично наблюдал за работами, отказавшись от летних каникул, и переехал на всё лето на самую стройку. Там он жил в маленькой комнатке рядом с конторой среди стука, грома, пыли и множества забот по строительной части».
455
Аронов А. А. Указ. соч. С. 47.
456
Станиславский К. С. Собрание сочинений… Т. 5. С. 204.
Николай Александрович Серебров посвятил Савве Тимофеевичу очерк «Социальный парадокс», в котором писал: «Морозов назначил мне свиданье ночью, в Художественном театре. Это был 1902 год. Здание театра только что строилось, вернее, перестраивалось из кафе-шантана. Ни сцены, ни зрительного зала еще не было, а был большой каменный корпус, заставленный внутри лесами. В здании шла спешная, ночная работа… По сходням лесов вверх и вниз сновали раскрасневшиеся веселые девки с носилками мокрой глины». [457] И далее: «В разных углах наперебой стучали топоры и молотки: одни глухо — по дереву, другие звонко — по металлу. Как шмели, в деревянной паутине лесов гудели забрызганные краской дуговые фонари. Штукатуры, обхлестывая стены известкой, пели заливистыми деревенскими голосами. В поисках Морозова, которого я не знал в лицо, мне пришлось облазить все четыре этажа строительной клетки, пока я добрался до самого верха. Воздух под сырым потолком был спертый, пахло угаром. Неподалеку от люка, откуда я вылез, стоял спиной ко мне приземистый маляр в холщовом халате. Левой рукой он прижимал к потолку деревянную линейку, в правой держал кисть. Я искал глазами Морозова.
457
РГАЛИ. Ф. 2163. On. 1. Д. 17. Л. 1.
— Вы ко мне?.. От Марии Федоровны Андреевой?.. Насчет службы? — спросил маляр, поворачиваясь ко мне лицом.
Доски настила дрогнули у меня под ногами.
Кем угодно я ожидал увидеть миллионера и мецената Савву Морозова, но только не маляром в грязном халате…
— Берите халат… Помогайте… О деле поговорим после, — сказал Морозов, с усмешкой оглядывая мой франтоватый студенческий наряд… Через весь потолок тянулись свеженакрашенные серебряные линии шириною в три пальца. Крайние слева были только что еще намечены угольным пунктиром.
От смущения у меня тряслись руки, линия ложилась неровно. Краска текла в рукав.
— Берите больше краски… Не нажимайте… Вот так… Теперь пойдет хорошо! — учил меня Морозов. Сам он красил с увлечением… Время от времени, как будто между делом, он задавал мне короткие вопросы». [458]
Строительство нового здания шло так споро, что уже в конце июля — начале августа в записке членам Товарищества МХТ В. И. Немирович-Данченко резюмировал: «Обстоятельства нам чрезвычайно благоприятствуют. Самая трудная сторона дела — материальная — устроена как только можно хорошо заботами человека, искренно привязавшегося к нашему делу». [459] Владимир Иванович будто бы совсем позабыл о недавних обидах на Морозова…
458
Серебров А. Указ. соч. С. 182–184.
459
Немирович-Данченко Вл. И. Избранные письма… Т. 1. С. 302.
Последние этапы строительства театра отражены в очерке Максима Горького «Савва Морозов»: «Я встретил Савву Морозова за кулисами Художественного театра, — театр спешно готовился открыть сезон в новом помещении, в Камергерском переулке.
Стоя на сцене с рулеткой в руках, в сюртуке, выпачканном известью, Морозов, пиная ногой какую-то раму, досадно говорил столярам:
— Разве это работа?
Меня познакомили с ним, и я обратился к нему с просьбой дать мне ситцу на тысячу детей, — я устраивал в Нижегородском манеже елку для ребятишек окраин города.
— Сделаем! — охотно отозвался Савва. — Четыре тысячи аршин — довольно? А — сластей надо? Можно и сластей дать. Обедали? Я — с утра ничего не ел. Хотите со мною? Через десять минут.
Глаза его блестели весело, ласково, крепкое тело перекатывалось по сцене легко, непрерывно звучал командующий голос, не теряясь в гулкой суете работы, в хаосе стука топоров, в криках рабочих». [460] Строительство нового здания стало для Морозова едва ли не самым счастливым периодом в его жизни — периодом, когда за считаные месяцы ему удалось претворить в жизнь настоящую мечту.
460
Горький М. Савва Морозов… С. 13–14.