Саймон Фейтер. Одинокий король
Шрифт:
– Ну? Так ты испытывала их или нет?
– Конечно! – Тесса закрыла глаза и сделала шаг. Ничего не произошло. Она вскинула руки. – Видите?
Монтрот скрестил руки на груди на уровне сердца.
– Ты думаешь о своей настоящей любви?
Тесса пнула его по голени, и он пошатнулся.
– Даже Хоук не знает, как это работает. Он говорит, что никогда не встречал человека в Любовных башмаках.
Монтрот быстро потёр голень.
– Я тоже не встречал такого человека, но вряд ли это так уж трудно.
– Как видите, трудно! Если вы не заметили, я не перенесла нас к Саймону и мы по-прежнему штурмуем
– Это не так… – заметил Монтрот. – Кстати, Аберфорт – плохой руководитель.
Тесса повернулась к нему.
– О чём вы?
– Тот лысый парень. Он офисный служащий. Если он возглавляет отряд, там наверняка царит хаос. Освободи меня, и мы с тобой сможем повести солдат на помощь Хоуку.
Тесса задумчиво прикусила губу.
– Ну же! Пусть остальные сомневаются, но ты же меня знаешь. Не понимаю, почему Саймон просил тебя быть осторожнее? Если только он не подозревал, что ты захочешь меня освободить. – Монтрот подмигнул, повернулся и положил скованные руки на край металлической скамьи. – Давай же! Обещаю вести себя хорошо. Саймон хотел, чтобы ты привела нас к нему. Если твои башмаки не работают, ты можешь помочь нам в музейном сражении.
Тесса прикусила губу, взмахнула дубинкой и разбила цепь, соединявшую наручники.
– Если я ошиблась, Тайк мне этого никогда не простит.
Глава 8
Старые глупые стишки
«Если цель поэзии – создавать человека, тогда поэзия – наследница пророчества».
Над облаками было холодно. Холодно, ясно и сверкающе при свете дня и ночью, свободно лившейся с высоты. Дрейк обнаружил это, когда они остановились переночевать на вершине высокой горы, которая распорола облако, как айсберг, выступающий из пенистого моря.
43
Сэр Аллама Мухаммад Икбал, известный как Аллама Икбал. Родился в 1877 году. Знаменитый философ и политический теоретик. Его часто называют «духовным отцом Пакистана».
Они расчистили в снегу маленькую полянку, и Аттикус разжёг костёр. Страшнокрылы свернулись на земле, чтобы передохнуть. Дрейк лежал на спине на толстом одеяле из седельной сумки и смотрел на полную луну. Она была так близко, что ему казалось, что он может коснуться её рукой. Но он даже не попытался этого сделать – сейчас было неподходящее время для мечтателей. Мир рушился, а Саймон исчез.
Кажется, Реллик думал о том же самом, потому что тишину нарушил его голос:
– Какая огромная луна.
– Она заставляет меня подумать о лучших днях, – отозвался Аттикус.
Финниган зевнул.
– А меня она заставляет почувствовать голод.
Дрангус передал своим спутникам тяжёлые лепёшки, которые нашёл в седельной сумке. Они были густо усыпаны фруктами и сладкими овощами и весили больше любого хлеба. Дрейк ел с наслаждением, вспоминая вкус дома. Наверное, отец подумал о его спутниках, раз захватил такую аппетитную еду. Обычно минотавры брали с собой в путешествие бычьи уши и варёные куриные лапы. Легко носить с
– А меня эта луна заставляет вспомнить о Пророчестве Анихило, – заметил Дрангус.
Дрейк опёрся на одну руку.
– О последней битве? Пап, не знал, что ты веришь во все эти сказки.
– Это не сказки, сын. Пророчество Анихило произнесла Дэнни Скайфлемехт, первая девушка-минотавр, которая вошла во Врата Жизни и поклонялась Скайле при свете дня. Позднее она стала первым магом минотавров.
– Дэнни Отважная? Небесное Пламя?
– Да.
Дрейк был удивлён.
– Не помню, чтобы это пошло от неё, но не буду спорить.
– Вкусные зёрна, – заметил Реллик с полным ртом хлеба. – В твоей семье всегда так официально разговаривают? Такая скука.
Аттикус махнул рукой, призывая старого мага замолчать.
– О каком пророчестве ты говоришь, Дрангус?
Дрангус откашлялся.
– Ночь наступает. Тьма пробуждается. Безрогий командир ведёт нас в битву и так далее… Так оно начинается. Я не помню весь текст, и это не очень хороший перевод. Это не совсем в моей компетенции. Раньше его учили все минотавры. Говорят, что Дэнни, первый минотавр, покинувший царство ночи, увидела будущее своего народа, когда шагнула в день, и написала пророчество о самой прекрасной последней битве, которая произойдёт в конце дней. В такие ночи я всегда о нём вспоминаю.
Реллик что-то тихо забубнил, и все повернулись к нему. Вскоре он начал декламировать:
Ночь наступает. Тьма зовёт.Безрогий вождь ведёт нас в битву.Бледные мечи и чёрные кониБросаются в последний бой.Кто войдёт в дверь,Чтобы издать боевой клич?Отец, сын, безумный магИли тёмно-синий зверь.С разбитым сердцем. Верный навсегда.Четверо войдут в ту дверь,Чтоб разбить демонов орду.Четверо войдут в ту дверь,Но больше никого. Больше никого.Реллик перестал декламировать, и все замолчали. Орёл пронзил облако и закричал на луну, а Дрангус с уважением посмотрел на древнего, выжившего из ума мага.
– Это мастерский перевод оригинала, сэр.
Реллик пожал плечами.
– Именно в таком виде я давным-давно узнал его от… – Внезапно он замолчал. – От кого-то…
– Что это означает? – спросил Финниган. – Эти слова не дают мне покоя. – Он сжал губы, и его огромное лицо помрачнело. – Невольно напрашиваются кое-какие параллели.
– Параллели? – переспросил Дрангус.
– Которые касаются нас всех, – ответил Аттикус. – Я тоже это заметил. Отец. Сын. Тёмно-синий зверь – это ты. И безумный маг. Реллик, без обид, но это про вас.
– Я не обижаюсь. Все мы безумны в той или иной мере.
Дрейк сел.
– Это не про нас. Я читал одну книгу. «Призраки древнего будущего» Хималки. Там говорится о последней битве минотавров, которые восстают, чтобы спасти мир. Даже учёные, которые верят в пророчество, полагают, что оно должно сбыться лишь через три или четыре тысячи лет.