Сажа
Шрифт:
– А им почему нет? Разве это не дурацкая прихоть?
– Возможно, и дурацкая. Но они живут так, что все нормальные прихоти они уже перехотели в возрасте лет так шести или семи. Осталось только
Она медленно выпустила едкое облако изо рта.
– А как ты туда попал?
– Долгая история.
Мы просидели какое-то время в тишине, вглядываясь в тёмно-синее одеяло ночного неба, на котором крошками были рассыпаны звёзды.
– Знаешь, но обиднее всего то, что к этим идиотам я обязан обращаться «дит». Дит то, дит сё, – вдруг начал я.
– Дит? Разве это не байки рабочих?
– Нет. Ты никогда не слышала, что с людьми, которые ваше рангом, нужно обращаться «дит»?
– Откуда? – спросила Гретта. – Я из района никогда не выбиралась, а общаюсь, ты сам знаешь, что ни с кем, кроме тебя и матери.
– Ну, ты со мной два года встречаешься.
– Видимо, ты не рассказывал.
– Ну хорошо. Если твой собеседник выше званием в одной сфере, как я и мой начальник, например, то я говорю «дит» плюс его звание. Если человек выше званием, но не находится со мной
– Как же сложно у вас всё устроено. Что за доктор Вильсман?
– Да так. Один, который возил меня в первый район. Представляешь, у них там есть всё, чего душе может быть угодно. А они хотят ещё больше. Такие жадные, ненасытные. А всё равно несчастные. Вот и задумался я – мы работаем все четыре часа светлого времени и ещё три из десяти тёмного, не считая рассвет и закат. Что остаётся на жизнь? Ещё семь часов тьмы. Из них я сплю от пяти до шести. Прекрасно! Час на то, чтобы быть живым, на то, чтобы существовать для себя.
– Разве не ты мне рассказывал, что на великом собрании богов Скатне решат твою судьбу. И если ты будешь жить для себя, то в книге судеб Дитсме, это запишут твои боги и решат, что путь тебе в ленный мир? Ох, как же я запомнила все эти названия.
– Да, ты права. Может, просто начать ограничивать себя в материальном благе? – пробормотал я.
Конец ознакомительного фрагмента.