Сбежавшая невеста
Шрифт:
– Лео, – сказал он. – И я как раз размышлял о том же. Но я уверен, что не забыл бы твоего имени.
Рукопожатие у Лео оказалось приятным. Он держал мою ладонь достаточно долго, чтобы я оценила тепло и гладкость его кожи и ощутила странную щекотку.
– Эми, – сказала я, и голос меня не подвел. – Эми Уайлд. Я из Йоркшира.
– А, так вот откуда родом твой акцент. Извини, я плохо разбираюсь в акцентах. Он очень необычный. Музыкальный.
Я почувствовала, что краснею.
– Ты первый человек, который говорит мне подобное. Большинство сразу спрашивает, где я припарковала свой трактор [5] .
5
Намек
Лео засмеялся, и я помедлила микромиллисекунду, просто наслаждаясь ощущением его руки в своей, как и он. Ровно столько, чтобы я это заметила. А потом он улыбнулся и высвободил пальцы, чтобы открыть входную дверь.
– Очень рад с тобой познакомиться, Эми, – сказал он, придерживая для меня дверь. – А теперь, куда, как ты думаешь, приземлились твои горшки?
– Примерно сюда. – Я указала на узкий проход, ведущий к тыльной стороне здания.
С фасада дом № 17 щеголял элегантной белой штукатуркой, сзади же таился крысиный лабиринт пожарных лестниц, телевизионных антенн и рассохшихся окон. Квартира на втором этаже, принадлежащая Харрисам, которые редко в ней бывали, имела балкон побольше нашего, выступающий своего рода пристройкой, где они устроили склад для своего мусора. На данный момент там располагалась песочница (понятия не имею почему, детей у них не было) и очень давно покойная рождественская елка.
Вид был не самый лучший, и я сделала мысленную пометку: как можно скорее оснастить соседские подоконники цветущими ящиками растений. А потом просканировала двор в поисках разбитых горшков и раздавленного кота; затем включились сенсорные фонари, и я заметила что-то красное, торчащее из песка.
– Там, наверху! – Меня затопило облегчение. – Смотри, в песочнице!
И тут же облегчение снова схлынуло.
– Но они вернутся только в середине следующего месяца. Это одна из причин, по которой мы устроили вечеринку. Мне туда за сто лет не добраться.
– Без проблем. – Лео отступил на шаг и схватился за пожарную лестницу, проверяя ее надежность. А затем стряхнул пиджак с плеч. – Подержи.
– Что? Нет, ты не должен… – начала я, но он весело шикнул на меня и начал взбираться по пожарной лестнице к балкону Харрисов. В его исполнении подъем выглядел очень простым.
А пиджак оказался легким, с подкладкой из красивого пурпурного атласа, блестящего в свете фонарей. На нем был ярлычок, который я не опознала, и пахла ткань дорогим парфюмом, куда более тонким, чем резкий лосьон Рольфа, вонь которого до сих пор цеплялась к моей одежде. Я подняла взгляд и увидела, что Лео, стоя спиной ко мне, примеряется к прыжку на балкон с площадки лестницы, чем я и воспользовалась, чтобы тайком принюхаться.
Это был один из тех одеколонов, которые, минуя мозг, воздействуют прямо на гормоны. Я не была экспертом, как Джо, способная распределить всех лондонских мужчин по категориям, взглянув на их полочки в ванной, но я смогла различить герань, розу и что-то еще. Живые запахи. Цветы, растения, трава, воздух и кожа…
– Это оно?
Я вскинула голову так резко, что чуть не сломала себе шею, и увидела Лео, поднявшего горшок, как трофей. Это
– Боюсь, что только он не разбился, – продолжил он. – Разве что тебе нужны еще… фу! Это тебе точно не нужно. – Он от души что-то пнул, и это что-то слетело с балкона в темноту. Я показала ему большие пальцы и тут же пожалела об этом глупом жесте.
– Спускайся осторожнее.
– Знаю. Это самое сложное.
Он сунул горшок в карман брюк, и я смотрела, как он уверенно движется вниз. Он явно раньше занимался скалолазанием – это было заметно по непринужденности, с которой он переносил вес с руки на ногу, проходя по карнизу, и как легко сохранял равновесие, пока не добрался до пожарной лестницы. Спустившись до ее конца, он ловко спрыгнул и церемонно передал мне горшок.
– Благодарю, – кивнула я. Прозвучало не вполне уместно, но что я еще могла сказать?
– Рад услужить. – Лео улыбнулся, и в лунном свете черты его лица снова показались мне странно знакомыми. Я словно знала его.
Джо всегда говорила, что у меня все написано на лице. Оставалось надеяться, что там отображается что-то умное и значимое, но в глубине души я подозревала, что выгляжу, как тот самый костюм лошади, который так и не надела. Большеглазой и глупой лошади.
– К слову, мне нравится твой наряд. – Лео отступил на шаг, чтобы заново полюбоваться шелковой пижамой, на которую я, выходя, поспешно натянула пуховик. – Дай угадаю: твоя идея рая – весь день проваляться в постели?
– Да! – Я глупо обрадовалась тому, что он сразу все понял. – То есть нет. По правде говоря, моя идея – очень долго отмокать в ванной, так что я хотела замотаться в пупырчатую пленку, понимаешь, вместо пены? Когда у меня закончатся слова для разговора, можно просто предложить собеседнику раздавить пупырышек. Но Джо мне не разрешила.
– Ты могла бы привлечь не тот сорт давильщиков, – сказал он, глядя на меня серьезно, но уголок его рта дернулся в улыбке.
– Так она и сказала. Но все же любят давить пупырышки. А мне не пришлось бы разглагольствовать об отпусках на вилле.
– Не любишь виллы?
– Никогда там не была.
– Их переоценивают, – кивнул Лео. – Никто никогда не моется, и то и дело случается какой-нибудь инцидент с бассейном. Я предпочел бы пленку с пупырышками.
Я улыбнулась, наслаждаясь его доверительным тоном и заодно любуясь мышцами его плеч, которые очень подчеркивала белая рубашка.
– К слову, – добавил он, – долго отмокать в ванной и затем валяться в постели – это и мое представление о рае. А вот костюмированные вечеринки, честно признаться, – ад. Вечеринки, на которых нужно объяснять свой костюм, тоже, но дорогие наряды еще хуже.
– Полностью согласна.
Ночной воздух был холодным, в нем звучали отдаленные вопли празднующих выходные, чувствовался слабый привкус стейков и дыма, а также тот серый лондонский запах, который я так и не смогла для себя определить. Мы стояли в желтом свете фонарей, я сжимала выживший Росток Мечты, и только когда Лео вздрогнул в своей расстегнутой на шее рубашке, я вспомнила, что его пиджак до сих пор у меня.
– Извини, ты, наверное, замерз, – устыдилась я. – Вот, держи.
Пиджак завибрировал, когда я его отдала. Лео вынул из кармана свой телефон и проверил сообщение, натягивая пиджак на плечи, а затем на его лице отразилось нечто похожее на искреннее сожаление.