Сбежавшая принцесса
Шрифт:
Лое пришлось особенно по душе, что от положенных по этикету извинений они оба по негласному договору воздержались.
Глава четвёртая
До порта они и впрямь добрались к вечеру – уставшие, измотанные и явно на голом упрямстве. Она держалась на одном страхе перед королём, который на территории Райанци всё ещё оставался для них фигурой непобедимой; он – на гордости, поскольку уступать в плане выносливости девушке было бы совсем уж позорно.
Уладив все формальности он, и в самом деле, смог договориться о том, чтобы
Лоя некоторое время стояла на палубе, обхватив себя руками, и смотрела на удаляющийся берег. Она любила свою страну – точнее, ту небольшую её часть, в которой родилась и прожила всю свою жизнь, – и ей было больно уезжать отсюда, скорее всего, навсегда. Она думала о людях – тех, которые остались там, в Торкийском замке. О самом замке – особенно о любимом широком окне в протопленной кухне, куда она часто забредала почитать или просто помечтать. В проёме этого окна висели душистые травы, которые использовались как специи, и этот дурманный, составленный из десятка составляющих аромат, кажется, был лучшим, что она когда-либо ощущала в своей жизни.
Был ещё огромный дуб – на одном из его гигантских корней она любила сидеть – и озеро, в котором она купалась летом, и ползучие розы на её балконе, и…
Она сама не заметила, что плачет. Она глубоко, искренне и всем сердцем любила свою жизнь – такой, какой она была всегда, – и ей не верилось, что там, в Ниии, будет хотя бы вполовину так же хорошо.
«Мне придётся всю жизнь говорить на ниийском языке?» – подумала она по-райански и содрогнулась.
Говорить по-ниийски, одеваться по-ниийски, жить по-ниийски…
Вдруг ей пришло в голову новое страшное осознание: она вышла замуж не просто за ниийца, а за посла. Его – а вслед за ним и её – могут отправить в какую-нибудь совершенно ужасную страну, в Ньон или в Джотанду, и ей придётся изучать местный язык и местные обычаи, и привыкать к ним…
Это осознание, кажется, чуть не лишило её мужества.
«Зато живая!..» – стиснув зубы, напомнила она самой себе, вцепившись в фальшборт так, что ногти завязли во влажной податливой древесине.
«Ещё вчера даже на монастырь была согласна!.. – с насмешливой язвительностью напомнила она себе, стирая с щёк слёзы резким движением и морщась на запах забившейся под ногти древесины. – А теперь плачешься, что не знаешь, в какой стране будешь жить?»
По крайней мере, какой бы эта страна ни оказалась, – она будет жить при ниийском посольстве, а это гарантирует ей и окружение привычной культурой, и достойный уровень жизни. Возможно, даже получше, чем был у неё раньше – где Торкийский замок на отшибе королевства, и где посольство в столице!
«Нет, мне всё-таки несказанно повезло, – завершила свои размышления принцесса выводом, – что ниийский посол как раз уезжал, что он оказался близок мне по статусу и холост, и что он согласился взять меня в жёны». Скажем, будь он уже женатым – может, и согласился бы помочь с побегом, но что дальше? Всю жизнь бегать, опасаясь поисков райанского короля? Жить приживалкой, из милости – принцесса совершенно не представляла себе, как она могла бы зарабатывать на жизнь, потому что, по её скромному мнению, она совершенно ничего не умела? Или, хуже
Конечно, ещё несколько дней назад она была согласна и на любовницу, и на приживалку, лишь бы сбежать и выжить. Но теперь, когда всё сложилось, как сложилось, мысль о такой незавидной участи вызывала в ней отвращение, страх и стыд – особенно мучительный стыд от того, что она действительно была готова и на это.
«Нет, я всё-таки счастливица, – отбросила все свои дурацкие сомнения Лоя. – Да и человек, кажется, хороший…»
Она невольно оглянулась в поисках этого хорошего человека – и со смущением осознала, что он стоит неподалёку и весьма пристально и демонстративно разглядывает берег.
Он подошёл уже давно, но, заметив, что принцесса ушла в себя, из деликатности тут же отвернулся. Мысли его были заняты тревогой за друзей, которые, должно быть, ещё и половину пути до порта не проделали, а, когда доедут, будут вынуждены искать подходящий корабль. Это было досадно, но у него совсем не имелось времени бегать и договариваться самому – у него даже не нашлось возможности пройтись до ниийского торгового дома, и теперь он жалел, что не догадался подготовить и отправить туда хотя бы записку.
Однако все эти сожаления не увлекли его настолько, чтобы не заметить тот момент, когда Лоя отвлеклась от собственных размышлений и бросила на него взгляд.
– Ваше высочество, – мгновенно переключился он, оборачиваясь к ней и протягивая руку. – Позвольте вас проводить!
– Благодарю, – сдержанно кивнула она, принимая руку.
Он отметил, что впервые за всё это время пальцы у неё тёплые. А ещё – что, несмотря на крайнюю степень усталости, помятый мужской костюм, убранные в чуть растрёпанную косу сальные волосы, она держит себя с королевским достоинством и выглядит настоящей принцессой. Он невольно дёрнулся, выпрямляя спину, – перегруженные длительной верховой ездой мышцы явно были против, и он удивился, как она ещё держится, ведь и у неё всё тело должно ныть и болеть.
«Вот это женщина!» – подумал он с восхищением.
Лоя же уже ни о чём не думала. Она сосредоточилась на том, чтобы дойти до каюты, учтиво поблагодарить, закрыть дверь и рухнуть на койку.
Отрубилась она сразу же, как легла, совершенно проигнорировав ноющие мышцы, качку и сотни панических мыслей, которые она так и не успела обдумать толком.
…следующие три дня прошли для этих нелюбителей путешествий в тяжёлой борьбе с морской болезнью. Единственный разговор, который состоялся между ними за это время, свёлся к «Корабль?! Никогда больше!»
Они оба впервые вышли в море – сюда Берт добирался сухопутным путём – и оба сочли этот опыт крайне неприятным.
Впрочем, через три дня и организм немного привык к качке, и случилось другое радостное событие – следующий каботажем корабль добрался до ниийского побережья. Воодушевлённая Лоя даже решилась сойти на берег и, наконец, хорошенько отмыться и прикупить платье. Оно, правда, оказалось слишком скромным не только для принцессы, но даже и для жены посла, но привередничать не приходилось, среди готовых платьев в мелком портовом городишке выбирать было особо не из чего.