Сборник коротких эротических рассказов

Коллектив авторов

Женщина по-прежнему никак не реагировала на происходящее, лишь дыхание ее стало учащенным и прерывистым. Моя пятерня двинулась вниз. Протиснувшись под юбку, она поддела трусы и, проскользнув внутрь, принялась играть жесткими курчавыми волосками. Женщина застонала и, чуть развернувшись в тесноте полки, разжала сомкнутые до сих пор ноги. Мои пальцы легли на ее горячую, влажную пизду. Это было последней каплей, переполнившей чашу нашего благоразумия. Мы оба словно обезумели и, отбросив всякую осторожность, ринулись в объятия друг друга. Руки женщины объявили войну моим штанам. Расправившись с ремнем, они с удвоенной силой вцепились в «молнию» и не то сорвав, не то расстегнув ее, сгребли в охапку мой член. Я тоже не терял времени даром, и в тот момент, когда женщине удалось наконец высвободить член наружу, на ней самой не осталось

уже ни юбки, ни колгот, ни трусиков. И если первую мне еще удалось кое-как снять (ее счастье, что она была сверху донизу на пуговицах и снималась относительно легко), то колготкам с трусиками повезло меньше и они валялись где-то под полкой, изодранные в клочья. Секундой позже я уже взгромоздился поверх женщины, готовый войти в широко распахнутые передо мной «ворота», но в этот момент позабытый нами дед заворочался, заскрипел, а вслед за ним всхлипнула и девчушка. Мы замерли, полностью обратившись во слух. На этот раз все обошлось. Тем не менее продолжать в том же духе мы уже не могли.

— Не здесь, — услышал я шепот женщины.

Перешагнув через меня (теперь она уже специально проехалась по моему бедру своей пылающей пиздой), моя подруга на мгновение выпрямилась рядом с полкой во весь рост. Ее обнаженные бедра тускло поблескивали во мраке вагона. Быстрым движением натянув на себя юбку и поправив разорванный лифчик, она поманила меня в коридор.

Я поспешил за ней, кое-как на ходу запахивая растерзанные штаны.

Спотыкаясь о расставленные повсюду котомки и ящики, мы пробрались в тамбур.

Местечко, надо сказать, было еще то — табачный дым, вонь и прочие удовольствия.

Хорошо еще мы не могли видеть в темноте всего, что творилось вокруг. Однако привередничать не приходилось — больше идти было некуда.

Едва прикрыв за собой дверь, мы снова бросились в объятия друг друга, даже не подумав подстраховаться на случай, если кто-то войдет. Прижав женщину к стене, я одним движением вскинул вверх ее юбку. Мои пальцы впились в ее обнаженные ягодицы, терзая, комкая их, притягивая к себе. Женщина судорожно припала к моим губам. Ее рука скользнула по моей спине, забралась под выпущенную наружу рубашку. Вторая рука спустилась пониже и, освободив мой член, направила его промеж распахнутых ног в сгорающую в ожидании пизду. Обхватив меня ногами, женщина со стоном откинулась назад, на стену, и принялась ожесточенно крутить задом, насаживаясь на член глубже и глубже. Наконец, поглотив его практически до основания, она закачалась на нем из стороны в сторону, кряхтя и повизгивая от наслаждения.

С треском рванув блузку, я сорвал с женщины лифчик и уткнулся лицом в ее пышные груди, целуя их, покусывая соски. По мере того как меня начинало забирать все больше и больше, я окончательно терял над собой всякий контроль и вскоре уже кромсал эти нежные полушария не хуже любого хищника. Мял их словно тряпку и кусал, кусал до крови. Женщина, глуша крик, впилась зубами в мое плечо. Ее зад двигался все быстрее и быстрее. Наконец все было позади. Я спустил, и женщина, со вздохом сожаления разжав плотное кольцо ног вкруг моих бедер, изнеможенно соскользнула на пол. Некоторое время она так и сидела на полу, не в силах выпрямиться. Наклонившись к ней, я покрывал ее лицо, глаза, шею, тело бесчисленными благодарными поцелуями. Постепенно женщина оживала. А ожив, начала собирать вокруг клочья того, что когда-то было ее одеждой. Только сейчас я обратил внимание, что мы оба стоим в тамбуре практически голые. Вот была бы потеха, если кто-нибудь забрел бы сюда в этот момент! От нечего делать я тоже начать облачаться в какое-то рванье. Когда с этим было покончено, мы попытались благоразумно вернуться на свои места, но, столкнувшись у двери, опять оказались в объятиях друг друга. Это было какое-то безумие!..

Первой пришла в себя женщина. Осторожно отстранившись, она шепнула мне на ухо:

— Извини, мне надо сделать кое-какие дела.

И шмыгнула мимо меня в туалет. Услышав звук закрывающегося замка, я совсем было приготовился у туалета и заночевать, как дверь отворилась и послышался жалобный голос:

— Здесь такие дурацкие краны! У меня ничего не получается!

— Давай помогу, — живо, словно всегда готовый пионер, поспешил откликнуться я.

Пропустив меня внутрь, женщина снова заперла дверь на замок. Задрав юбку до пояса и подоткнув подол, широко расставив ноги в стороны, она приготовилась принимать

«водные процедуры». Я усиленно пытался не обращать внимания на ее позу и не думать о том, что ниже пояса моя подруга опять совершенно голая. Пытаясь оправдать оказанное мне доверие, я с истинно пионерским усердием снова и снова отжимал водопроводный кран, пока наконец окончательно не убедился, что подобная работа мне не по зубам. Пришлось поменяться ролями. Теперь уже мои ладони трудились над пиздой, в то время как сама женщина давила на кран. Однако ей тоже не хватило усердия. Во всяком случае по мере того как я осваивался с новыми для себя функциями и входил во вкус, она все больше отлынивала от своих прямых обязанностей, а вскоре и вовсе плюнула на них и, вцепившись руками в раковину умывальника, принялась поскуливать от удовольствия. Судя по тому как быстро увлажнялись мои ладони (и это была уже отнюдь не вода), чувствовала она себя совсем не плохо. Кончив, женщина опустилась передо мной на колени и, спустив штаны, начала колдовать над моим поникшим членом при помощи язычка. Язычок ее был нежен и страстен одновременно. Временами я ощущал прикосновение острых маленьких зубок.

Это было нечто! И мой член, оценив старания женщины, стал понемногу оживать в тугом кольце ее плотно сомкнутых губ.

Доведя его до кондиции, женщина отстранилась в сторону, предоставив действовать мне. Развернув ее лицом к умывальнику, я коснулся членом упругой задницы.

— Можно?

— Угу, — она уже была согласна, похоже, на все.

Наклонив женщину пониже и разведя ей ноги как можно шире в стороны, я принялся осторожно вкручивать в нее свой член. Обильно покрытый слюной, он достаточно свободно скользил меж ее ягодиц, постепенно забираясь все глубже и глубже. В тишине спящего вагона слышалось лишь наше тяжелое дыхание да всхлипы моей подруги.

— Больно?

— Нормально — с трудом между двумя стонами выдохнула она. — Давай же. Давай. Я начал двигаться смелее и энергичнее. Узкое отверстие плотно сжимало разгоряченный член. Еще чуть-чуть, ещеї Член запульсировал, вздрогнул и начал извергать из себя теплые сгустки влаги. Откинувшись на стену, я отрешенно наблюдал в свете встречного поезда за мутно-белой струйкой семени, сочившейся меж двух округлых полушарий и стекавшей затем по ногам женщины. У меня не было сил даже поднять штаны. Проснувшись утром, я обнаружил, что моей ночной феи простыл и след. Должно быть, сошла с дочкой на одной из промежуточных станций. На столе меня ждала огромная желтобокая дыня с приколотой перочинным ножиком запиской. В записке было всего две фразы:

«Приятного аппетита! " И ниже: «Спасибо за все».

Собирая вещи, я обнаружил под своей полкой изодранные в клочья колготки и изящные кружевные трусики. Все, что осталось от этого мимолетного романа.

Забавно: я так и не спросил у женщины ее имя.

Иван К.

Это судьба

Это было очень давно. Мне было лет 14–15. Точно не помню. В послевоенные годы в деревне техники не было. Заготовка сена в колхозе производилась практически вручную. На уборку сена привлекали и старых и малых необходимо было быстро, в короткий срок убрать его, сложить в стога.

Я любил ездить на уборку сена. Так как я еще был не слишком рослым парнишкой, то меня обычно садили на коня возить копны сена к стогу.

В нашей бригаде работала взрослая, молодая девка, Настя Морозова.

Невысокого роста, полненькая, симпатичная. Мне она казалась очень красивой. Особенно нравилась ее грудь, которая так пышно выпирала.

Настя была жизнерадостная, веселая, остра на язык. Ребята, мужики отпускали в ее адрес острые словечки и видно было, что каждый из них не прочь бы с ней побаловаться.

Из всех ребятишек, которые работали в бригаде, она больше всего уделяла внимание мне, может быть потому, что я тоже был веселым и энергичным. В шутку она называла меня «мой женишок». Лето было жаркое, мы, пацаны, работали, ездили верхом на конях в одних лишь трусах. Ничего в этом не было предосудительного. Она иногда трепала меня по голой ноге, запускала свою руку аж под трусы. Надо сказать, что никаких сексуальных позывов у меня в то время еще не было. Видно я еще не созрел. Хотя я, конечно, понимал, что есть что, и в голове какие-то мысли на этот счет бродили, особенно после разговоров с более взрослыми парнями или мужиками, которые, как известно, этой теме уделяют особое внимание.