Сборник коротких эротических рассказов
Шрифт:
Периодически такое случается. А я, как никак, единственный белый мужчина в этом городе. Жизнь тут не такая легкая и приятная. Должно, же у меня быть какое-то вознаграждение за то, что я тут сижу. Вот вы, прекрасные незнакомки, и являетесь моим вознаграждением. Может быть, живи я где-нибудь в Лондоне или Париже, я. увлекался бы чем-нибудь другим. Но здесь… Здесь у меня только одно развлечение иметь всех приезжающих молодых красивых женщин.
И должен тебе с гордостью заявить, что еще ни одна за последние годы не уехала отсюда, не испытав моего члена.
Все они уезжают, подобно тебе, увозя в своей заднице воспоминания о моем орудии.
Для таких,
В твоем же случае действительно требовался помощник, который раздолбал бы тебе задницу, чтобы ей удобнее было пользоваться. Это требуется не так уж часто у многих женщин уже растянуты попки. Но для таких случаев, как твой, у меня есть старый приятель Тити. Он настоящий ходячий член. Он только и делает, что трахается. Каждый день с утра он имеет своих трех жен, а потом бродит по Мумбо-Юмбо и выискивает, кого бы трахнуть еще. Так что ему доставляет большое удовольствие, когда я даю ему возможность поиметь красивую белую женщину. И совершенно бесплатно, что имеет значение при меркантильности местных жительниц.
Зато теперь ты сослужила мне отлично и можешь отправляться домой, закончил Рольф, зевая.
Я выскочила из его дома не жива, ни мертва от нанесенного мне оскорбления.
Было уже утро, люди шли на базар. На меня, конечно, все обращали внимание. Еще бы, белая женщина в непристойном наряде пошатываясь бредет по улице.
В гостинице я сразу повалилась на постель и заснула. В середине дня меня разбудил мальчишка, который передал мне пакет от Рольфа с моей одеждой и забрал ночной наряд, который Рольф теперь будет держать до следующей женщины, которая также, как и я, отдастся ему.
В тот же день мне удалось улететь в столицу страны. С Рольфом я больше никогда не встречалась.
Теперь, когда очередной любовник пытается проникнуть в мой задний проход и осторожно осведомляется, не буду ли я возражать, я всегда смеюсь про себя и категорически возражаю. Любовник пугается и извиняется.
И пусть извиняется. Мой растянутый и почти разорванный задний проход только для настоящих мужчин. Кто сумел взять его и опозорить тот ему и хозяин. И нечего прилизанным лондонским бизнесменам там делать…
По ночам я часто вспоминаю Рольфа и все, что он проделал со мной. Меня душат обида, унижения, которые я пережила, и оскорбления, которые мне нанесли. Я не могу заснуть и ворочаюсь в своей постели. Больше я никому не позволю проделать с собой такое.
И всетаки я часто вспоминаю ту душную африканскую ночь, которая опалила меня огнем подлинной страсти. Тогда я. почувствовала себя женщиной, самкой, стонущей и рыдающей под самцом. Тогда я ощутила сладость любовной муки.
Рольф всегда остается для меня примером мужчины. Когда я иду по улице или сижу в кафе и вижу кого-то, кто напоминает мне Рольфа, я сразу вздрагиваю и заливаюсь краской. Мне кажется, что это он. И что сейчас он узнает меня, подойдет и прикажет идти с ним. И я встану и пойду…
Сагуль Клара
Город ангела
Каждый раз, когда Марина приезжала в Питер, она
Мимо проносились потоки машин, валила толпа людей, среди которых нет ни одного знакомого лица, навстречу вставали прекрасные здания одной из красивейших улиц Европы. А дальше, дальше было именно то, к чему всегда готовилась Марина, к чему она приготовлялась во время своего торжественного прохода по Невскому. Дальше расстилалась парадная гладь Дворцовой, за ней, словно ликуя на просторе, открывающемся за рамками, очерченными зданиями площади, расстилалась Нева. А над ней и над всем вокруг, над шумным многолюдным и разноязыким городом высился Александрийский столп. Сверху, из небесной выси, почти невидимый на такой высоте, смотрел вниз, на город у его ног крылатый Ангел. Это хранитель города, его гений.
Марина знала, что если заглянуть в лицо Ангела на столпе, многое можно понять в жизни этого вывернутого наизнанку «умышленного» города… Но так высоко не подняться, ¦ и потому тайна так и останется неразгаданной.
Марина часто приезжала сюда, в Питер. Если встать совсем рано дома, то можно успеть ра автобус, идущий от Силламяэ до Нарвы. Автобус мягко катил среди зеленых летних холмов северной Эстонии, а женщина уже предвкушала, как у вокзала в Нарве она сядет в автобус дальнего следования, мгновенно промелькнут за окном знакомая Пеэтери Вальяк, мост, останется позади синий щит с надписью «Эсти тервитуд тейд», и впереди раскатится лента шоссе до Питера.
А вот теперь она приехала сюда жить надолго, может быть навсегда. Какое счастье! Три года аспирантуры, а там видно будет. Не всякой провинциальной учительнице приваливает вот такая удача. За три года вполне можно осмотреться.
Жить в общежитии на Васильевском острове Марина не захотела. Ей показалось странным прозябать в каком-то общежитии рядом с зелеными студентами. Нет, молодая женщина аспирантка в Петербурге, если она что-то из себя представляет, должна жить одна. Только тогда можно на что-то рассчитывать.
Снять комнату не представило особых затруднений.
Были бы деньги, а они у Марины на первое время были. Как приятно, что молодая учительница из заштатного Силламяэ может позволить себе вот так спокойно и красиво въехать в северную столицу «и так неплохо вписаться в нее…
Небольшая коммунальная квартирка на набережной Фонтанки состояла из трех комнат. В одну въехала Марина со своими двумя чемоданами, другую занимала женщина лет тридцати пяти по имени Надя коридорная в гостинице, а третья принадлежала Вите сорокалетнему человеку неопределенных занятий, но явно не бедному. Он был чуть выше среднего роста, немного худощав, с длинными волосами, забранными сзади в пучок. Он часто отлучался на несколько дней, а когда появлялся в квартире, у него собирались шумные компании. Через стенку слышался смех, пьяные крики, женские взвизгивания.
Волей-неволей, Марина подружилась с Надей все-таки соседка. Надя часто рассказывала о своей работе в гостинице, о той красивой жизни, которую ведут многие ее обитатели и работники. Иногда она приносила домой импортный коньяк, ликеры и угощала Марину.
Диссертация, которую Марина собиралась писать, продвигалась медленно. Все время занимали прогулки по городу, беседы с Надей. Для Марины это было естественно она стремилась поглубже окунуться в новую для нее петербургскую жизнь, к которой она так стремилась и которую, наконец, подарила ей судьба.