Сборник рассказов и повестей
Шрифт:
Далее возник легкий, быстро усиливающийся звон, пылающие изжелто-зеленые глаза в черной щели дрогнули, расплываясь, — и Кирилл Скрыпицын, здоровый мужик, потерял сознание. Ненадолго, на долю секунды. Дверную скобу он, во всяком случае, из рук так и не выпустил. Чуть позже, впрочем, выяснилось, что Кирилл и не смог бы этого сделать пальцы свело…
В чувство его привел железный гул захлопнувшейся двери. Кирилл попробовал вновь напрячь мышцы, но они были теперь как из ваты. Маринка (темный прямой силуэт) стояла рядом.
— По-мо-ги… —
Мольба его осталась без ответа. Некоторое время Маринка напряженно прислушивалась к тишине в коридоре, потом молча протянула руку и включила свет.
— Все, — безразлично сказала она. — Быстро сегодня…
Лицо у нее было изможденное и словно бы покоробившееся — особенно вокруг глаз. Губы сложены горько и брезгливо — как у старой алкоголички.
Отодвинула Кирилла от двери, что удалось далеко не сразу, и, нажав на скобу, протиснулась в коридор.
Олежка Волколупов лежал в полуметре от железного порожка. Вдвоем они подняли его и перенесли на диван.
— Слушай… — обессиленно сказал Кирилл. — А чего ты с ним не разведешься?
Маринка сделала вид, что не расслышала, и отвернулась.
— Что?.. Проспится — человек? — спросил он с усталой издевкой.
Зря он это сделал. Очевидно, слова его явились той самой последней соломинкой, что переламывает хребет верблюда.
Маринка запрокинула искаженное лицо — и тихонько завыла, раскачиваясь. Потом медленно стала оседать на пол. Опомнясь, Кирилл кинулся подхватить — и вдруг понял, отпрянул…
Продолжая завывать, Маринка шла к нему на четвереньках, и радужки обезумевших глаз ее увеличивались, вытесняя белки…
И гром не грянул
Корреспонденточка оказалась юной надменной особой с отменно поставленной речью и без каких бы то ни было комплексов.
— Итак, Константин Кириллович, — с вежливой недоверчивой улыбкой прервала она плавную речь директора, — пока вы на страже, нашему славному прошлому ничего не грозит… Верно я вас поняла?
Однако собеседника ее, дородного седовласого Константина Кирилловича, смутить было трудновато. Корреспондентов он на своем веку повидал больше, чем она директоров.
— Совершенно верно, — отозвался он, с удовольствием разглядывая гостью. — Приятно иметь дело с такой понятливой, а главное очаровательной… э-э-э… журналисткой…
Комплимент (если это, конечно, был комплимент) успеха не имел.
— Однако согласитесь, — неумолимо гнула она свое, — что сто процентов удачных перехватов — цифра, мягко говоря, подозрительная. Ну не бывает в природе таких цифр, Константин Кириллович! Вот, скажем, некий злоумышленник завладел машиной времени… Кстати, где она у вас содержится?
— Моя? В сейфе.
Оба оглянулись на притулившийся в уголке сейф.
— Простите, но такие сейфы консервным ножом вскрывают. И охрана у вас, я смотрю, не очень…
— М-м… в общем, да… — вынужден был согласиться собеседник. — А собственно — зачем?
— Чего — зачем? — От неожиданности корреспонденточку пробило на просторечие.
— Зачем она злоумышленнику?
— Машина времени?!
— Ну да… За каким чертом его вдруг понесет в иные эпохи?
Наконец-то опешив, она приостановилась и внимательно посмотрела на директора.
— Н-ну… скажем, с целью личного обогащения…
Константин Кириллович одарил ее мягкой отеческой улыбкой.
— Оксана! Я вижу, вы не совсем правильно все это себе представляете. Поймите, что технические возможности наши весьма ограниченны. В будущее, например, мы не можем проникнуть вообще. Что же касается прошлого, то с данного мгновения (вот с этого самого, в котором мы беседуем!) и по первую половину тринадцатого столетия оно для нас тоже недоступно. Мертвая зона.
— А разве в тринадцатом столетии нечем поживиться? В двенадцатом, в одиннадцатом?..
— Нечем, — ласково глядя на журналистку, сказал директор. — Ни в тринадцатом, ни в двенадцатом, ни в одиннадцатом… Доставить что-либо из прошлого в настоящее — невозможно по определению.
— Позвольте! Но из настоящего-то в прошлое проникнуть можно! Вот я, допустим, отправлюсь на пир к Владимиру Красно Солнышко, отведаю там какую-нибудь лебедь белую…
— Ну и вернетесь с пустым желудком. Да подумайте сами, Оксана: если бы с помощью машины времени, как вы ее называете, можно было вывозить ценности из прошлого, разве такая бы здесь была охрана? Нас бы на сто метров под землю загнали, а сверху бы овощную базу поставили — для маскировки…
— Ну а скажем, кто-то решил скрыться от правосудия?
— Побег в прошлое? Тоже не выйдет. Через несколько часов подсядет аккумулятор — и вашего беглеца вместе с машиной благополучно выбросит в настоящее. В объятия тех же органов правосудия. Нет, Оксана, жулики народ понятливый и в прошлое давно уже не рвутся… Другое дело всякие там хроно… кхм… фанатики… исправители истории…
— Которых вы неизменно перехватываете и обезвреживаете, — не без иронии подхватила Оксана. — Простите великодушно, Константин Кириллович, но… не верится как-то! Чтобы ни единой осечки за все время работы…
— Что-то у нас с вами, Оксана, беседа по кругу пошла… — посетовал директор и утопил клавишу селектора. — Артем! Ты на месте? Загляни…
Вошедший сотрудник был немногим старше самой Оксаны. Невысокий ладный паренек с нарочито невыразительным взглядом. Будучи представлен журналистке, коротко кивнул и выжидающе посмотрел на шефа.
— Значит, так, Артем, — сказал тот, покашливая. — Вот Оксана сомневается… кхм… надежно ли мы храним родную историю от посягательств всяческих… э-э-э… авантюристов… Ты хронопутало свое когда перехватывать планируешь?