Сборник рассказов. Жил-был я
Шрифт:
– Ну, что же ему делать, сыну? Денег же нет…
– Да пусть хоть банки грабит, – голос юриста вдруг стал безразличным …– Деньги – вернул – история закончена. Откуда деньги – нас не интересует. Деньги не вернул – история продолжается. Боюсь, что кончится она плохо, – он, как показалось, Евгению Петровичу, сочувственно вздохнул. И поманив пальцем Евгения Петровича, доверительно шепнул на ухо:
– А если прощать, то кто же будет бояться?..
И Евгений Петрович понял, что это был ответ на его главный вопрос.
До сих пор вся эта
Выхода у него нет, так же как и у него.
….Впрочем, на крайней случай приберег Евгений Петрович еще одну надежду- дочь.
Ужасно не хотелось с этим вопросом к ней обращаться – в эту беду впутывать всю семью. Тем более «что дочь уже, вроде как, и не семья – живет далеко, виделись они в последние десять лет только раз, по телефону общались тоже редко. Но все, же муж у нее был капитаном дальнего плавания. Ходил по заграницам…
***
Жена по -прежнему жила молча. Молча, автоматически готовила обед, подавала на стол, уходила в спальню, ложилась, отвернувшись к стене.
На вопрос отвечала коротко: «Да» и «Нет ». И только, когда Евгений Петрович пришел от «бандитов» – так обозначил он эту встречу, тяжело спросила:
– Ну, что?
– Обещали подумать, – соврал Евгений Петрович.
Жене он врал редко – случаев таких не находилось, но в этот раз ложь была делом святым – отнимать надежду у жены было нельзя. Рушилось все вокруг Евгения Петровича. Но хоть что-то надо было спасти.
Разговор в квартире дочери был тяжелым. Муж, слава богу, не был в плаванье. А лучше бы – подумала дочь, – был в плаванье – можно было бы на это сослаться – не по радио связи же вести такие разговоры, а в плаванье он уходил надолго – на полгода, глядишь за это время что-нибудь и рассосалось бы .
– Тебе самой – то хочется почти все наши накопления отдавать на чужую беду?
… Твой брат связался с какими – то бандитами, просрал сто тысяч долларов! Да, они у нас есть, но я их заработал за долгие годы – не на огороде вырастил!
И теперь, это заработанное, я отдам «дяде», он отнесет их бандитам, потом снова просрет.
Я что, теперь на него работать должен!? Рыба ты моя, а ты не думаешь, что у нас двое детей, их еще в институте выучить надо! Да и там вдруг со мной что случится, – а нам с пустой книжкой, кто поможет? Твой брат?!..
Вообще нет, зарабатываю деньги я. Ты можешь их тратить на себя, на детей, на нашу семью. На чужую – нет!
– Слезы давно катили по лицу дочери. Но лишаться денег ей тоже не хотелось.
–Но ведь его убьют! – выдавила она последний аргумент. Конечно, так для очистки совести.
– Да кому он нужен?! – муж уже облегченно вздохнул. Отпора он и не ожидал, но и как-то выглядеть погано перед женой тоже не хотелось.
– От трупа деньги ведь не появятся! Ну, возьмут на отработку, будут посылать, скажем, банки грабить…
– Я только отцу не знаю, как сказать, – дочь вытерла слезы.
– Ну, скажи, что я в плаванье, что в таком то заграничном порту арестовали мое судно и всю команду вместе со мной. И мне, понятно, не до этих дел.
– В каком порту? – тупо спросила дочь…
***
Ночью Евгений Петрович, как всегда не спал. Не потому что думал. Думать уже было нечего. А от глухой какой-то тоски, безнадежной и полной своей беспомощности на этой земле. Пока придумывал варианты, что-то решал, с кем-то говорил, – это была какая-то деятельность, ожидание ответов. Сейчас не было ничего. Жизнь остановилась. Встал, пошел в спальню сына, разбудил.
– Ты, что, пап, ночь же?! – спросонья спросил сын.
– Ничего, самое время, – ответил Евгений Петрович.
– Слушай, сынок, – сказал он, когда они расселись на кухне.– другого выхода не осталось – тебе надо бежать.
– Куда? – сын устало посмотрел на отца, – достанут везде. Еще хуже будет.
– Хуже смерти, сынок, ничего нет. А бежать тебе надо за границу. Мир большой, по всему земному шару из-за ста тысяч шарить не будут. Себе дороже.
– Пап, ну какая заграница, кто меня пустит?
– А спрашивать не надо, – все продумал Евгений Петрович, – берешь турпоездку, остаешься в стране, переходишь любую границу- в Европе их нет, бежишь куда-то, живешь нелегалом. Тысячи людей живут нелегалами. И твоим браткам нелегала труднее найти – он же не где не зарегистрирован…
Сын понял.
– А маме что скажем?
– Скажем, что уехал зарабатывать этот долг куда-нибудь на камчатку. Завербовался в золотодобытчики.
– Тебя, пап, достанут, – с тоской сказал сын.
– Знаешь, сынок, я во многом перед тобой виноват. Виноват, что с детства не воспитал тебя нормальным человеком, что не дал тебе хорошей работы, что не оградил тебя от этих авантюр…, Виноват, сынок, что не накопил за всю жизнь больших денег, чтобы самому спасти тебя от разных неприятностей. Но я тебя люблю. Теперь надо расплачиваться…
***
Прошел год. Ничего не знал Игорь о том, как развивалась эта история, не знал о судьбе Евгения Петровича. Спустя некоторое время после последней их встречи в кафе, Игорь эмигрировал в Израиль, неплохо там устроился. Но там хватало проблем, что бы еще интересоваться оставленной навсегда Родиной.
Игорь приехал, чтобы посетить могилу родителей, что-то в последнее время заела по ним тоска. Была зима. Кладбище сияло в белом одеяле снега. Одеяло, которое укрыло похороненных здесь, не на ночь – навсегда. Грустно было. Очень далеко он уехал теперь от родителей, от тех немногих еще друзей, которые уже лежали здесь. И сюда он никогда не ляжет. Возможно, больше никогда не приедет. Два памятника с деревянными крестами почему-то остановили его взгляд. Какое-то шестое чувство заставило его протоптать к ним тропинку, поспешно устремляясь к этой могиле.