Шрифт:
Борис Кагарлицкий
Сборник статей и интервью 2007г.
БОРИС КАГАРЛИЦКИЙ ПОКИДАЕТ ИПРОГ
– На протяжении последних трех лет ваша деятельность была тесно связана с ИПРОГом, теперь вы уходите с поста директора. Чем вызвано это решение?
– Мой уход с поста директора ИПРОГа вряд ли кого-либо удивил. Но обо всём по порядку. Институт был основан Михаилом Делягиным. Позднее, когда он ушел работать в правительство помощником Михаила Касьянова, он должен был отказаться от поста директора и передал его мне. За последовавшие два года в ИПРОГ пришла новая команда со своими политическими взглядами и представлениями о деятельности. Когда Делягин ушел из правительства, ситуация изменилась. Он стремился заниматься общественной деятельностью, стал участвовать в публичной политике. Различие взглядов в подобной ситуации превращается в серьезную проблему для обеих сторон. Коллектив ИПРОГа крайне негативно отнесся к вступлению Делягина в партию «Родина». Мы свое мнение сразу же высказали публично на сайте «Глобальная альтернатива». Впоследствии, правда, Делягин был исключен из «Родины». Но дело, разумеется, не в этом. Существует принципиальное различие подходов. Необходимо публичное и четкое размежевание. Инициатива создания ИПРОГа принадлежит Делягину, название придумано им, так что мной вместе с товарищами по команде было принято решение вернуть ему контроль над институтом, а самим создавать новую организацию. Единственная проблема состояла в том, что продолжались некоторые программы, которые надо было завершить. Шла подготовка к Российскому социальному форуму, мы проводили в Петербурге конференцию совместно с Фондом Розы Люксембург, потом надо было провести запланированные семинары в Самаре и в Кирове. Если бы мы просто покинули институт весной или летом, работа была бы сорвана. Теперь все эти дела завершены. А новые планы будем строить уже в рамках новой организации.
– Институт проблем организации создавался как независимый экспертный центр. Почему же его существование оказалось под вопросом из-за политических разногласий?
– Начнем с того, что центр, занимающийся политическим и даже экономическим анализом не может оставаться в стороне от общественной борьбы. Ведь даже экономический анализ не делают просто так, для собственного удовольствия. Он является инструментом для выработки стратегии различных общественных и классовых сил. Потому у левых подход к экономике не такой как у правых. Разные цели, разные интересы. С другой стороны, когда
– Иными словами, дело не только в разногласиях с Делягиным, но и в том, что ИПРОГ как определенный проект себя исчерпал.
– Да, это так. Команда ИПРОГа поставила перед собой на политическом уровне две задачи: первая состояла в том, чтобы содействовать появлению в стране нового левого движения, свободного от национализма, ориентированного на социальную борьбу, а не на теряющие всякое значение думские интриги и участие в заведомо фальсифицируемых выборах. Вторая - в том, чтобы содействовать наведению мостов между российскими левыми и западным антикапиталистическим движением. В общем, мы с обеими задачами справились. Ситуация сейчас совершенно не такая, как 4-5 лет назад, когда процесс только начинался. Но перед нами встают и совершенно новые задачи. Если в России появляется, наконец, левое движение, то встает вопрос о формах организации, о стратегии, о перспективах. Тут-то и начинаются новые, закономерные размежевания. Как и в начале ХХ века - когда происходило становление марксистской социал-демократии. Одно дело - добиться распространение марксистских идей в определенной среде, совершенно другое - создать марксистскую организацию. Левый Фронт как попытка собрать всех людей с формально схожей идеологией, не утруждая себя прояснением конкретных политических позиций, провалился закономерно, хотя и стал необходимым, пусть и очень кратким этапом в становлении нового политического сознания. То же случилось и с ИПРОГом. Такая структура - отчасти экспертный центр, отчасти политическая организация - могла существовать на прошлом этапе, когда задачи стояли самые общие. По мере того, как мы переходим к этапу конкретной политической работы, проявляются и пороки такого подхода.
– Как же изменится подход?
– Прежде всего политика должна быть отделена от работы института. Даже если и то и другое делают одни и те же люди. Надо начинать создание политической организации, которая, в перспективе, станет опираться не на московский офис, а на своих членов, на свои региональные структуры. Поэтому в конце весны был создан Информационно-координационный центр «Левая политика». Этому предшествовала дискуссия о том, не настала ли пора для создания новой партии. Естественно, не электоральной партии для участия в очередных выборах по навязанным нам правилам, а партии, которая консолидирует интернационалистские и классово сознательные силы для реальной борьбы. Стало ясно, что, с одной стороны, задача назрела. Надо открыто заявлять о необходимости новой партии, о её идеологии и, главное, политике. Но, с другой стороны, технические, да и психологические условия не готовы. Нужен ещё один промежуточный этап. По возможности как можно более короткий, но опять же неизбежный. ИКЦ «Левая политика» не скрывает, что его цель - создание политической организации, он собирает и готовит для неё кадры, создает структуры, ведет пропаганду. Что касается семинаров, международных контактов и научной работы, то для этих целей будет создаваться новый институт.
– Провозгласив открыто своей целью создание новой левой партии, вы автоматически поставили себя в ситуацию конфликта с уже существующими партиями. В этом главная причина конфликта с руководством КПРФ?
– С формальной точки зрения это не совсем так. Само по себе появление новой политической организации не является само по себе такой уж проблемой для существующих парламентских партий. Тем более, что на их нишу мы не претендуем. Мы не собираемся сидеть десятилетиями в Думе, чтобы лоббировать бюджетные поправки и повторять заученные фразы об антинародном режиме. Проблема в другом. Мы не просто считаем необходимым создать ещё одну политическую группировку, а выступаем за радикальное изменение всего облика оппозиции. Мы считаем, что КПРФ и ей подобные структуры - необходимая часть, важнейшая опора существующего порядка, помеха для развития настоящей оппозиции и левого движения. А потому они должны сойти со сцены. Чем быстрее - тем лучше. И мы, насколько это в наших силах будем этому содействовать. В свою очередь в КПРФ это поняли, пожалуй, даже раньше, чем сама левая среда - в лице большинства своих представителей - осознала подобную «экологическую несовместимость». Потому партия Зюганова всегда - с момента своего возникновения - вела (иногда скрытно, а иногда и в открытую) борьбу против любых левых организаций. Даже сталинистских, таких как РКРП.
– Был ли доклад «Штормовое предупреждение», подготовленный Семеном Жаворонковым и Алексеем Неживым под вашим научным руководством, актом борьбы против КПРФ?
– Не совсем. Там ведь говорилось о многих политиках. Скорее, речь шла об общем требовании «революции внутри оппозиции», которое и было в докладе очень четко сформулировано. Однако только Геннадий Зюганов подал в суд. Причем не на непосредственных авторов доклада, а именно на меня. Так что, скорее, мы имеем перед собой как раз пример продолжающейся борьбы КПРФ против левых. Повторяю, именно КПРФ постоянно ведет эту борьбу на протяжении многих лет, а левые, напротив, никак не могут понять, что имеют дело не с какими-то странностями поведения или с глупостями отдельных функционеров, которых можно уговорить, переубедить. Нет, мы имеем дело со смертельным врагом, который не упустит ни малейшей возможности нанести нам урон.
– Как развивается судебное дело?
– По сути в деле, которое рассматривает Савеловский суд, стоит вопрос о свободе слова и свободе экспертной деятельности в России. Авторы доклада сами не сообщали никаких новых фактов и не выдвигали новых обвинений. Они лишь обобщили и проанализировали имеющийся в прессе материал, сделав на этой основе собственные выводы. Верны или нет эти обобщения - вопрос дискуссионный. Точно так же может быть подвергнут критике и метод работы с источниками. Но это тема для академической дискуссии, а не для судебного разбирательства. Право политиков оспаривать в суде любые обвинения, выдвинутые в их адрес прессой, но точно так же - наше право, пользоваться опубликованными материалами и делать на этой основе свои выводы, тем более, если эти публикации не были в суде опровергнуты. Если это право будет оспорено, если будет заявлено, что юридическую ответственность за достоверность фактов несет не тот, кто эти факты сообщает, а тот, кто эти сообщения цитирует, то становится практически невозможной любая аналитическая деятельность. Разумеется, лидеры КПРФ могут игнорировать выдвигаемые обвинения, заявляя, что они выше этого. Подобная позиция могла бы свидетельствовать об определенном политическом достоинстве. Однако точно так же, игнорируя выступления прессы, политик не может запретить другим относиться к этим материалам несколько иначе - читать их, использовать их, цитировать. Возникает парадоксальная, на первый взгляд, ситуация. Публикации журналистов, которые сообщают определенные факты, игнорируются, а экспертный доклад, опирающийся на эти публикации, вызывает судебное дело. Впрочем, политическая логика наших оппонентов вполне понятна. Руководство КПРФ хотело бы, не разбираясь с каждой конкретной публикацией в отдельности, получить выгодное для себя общее судебное решение по данному делу, а потом, ссылаясь на него, огульно отвергать все обвинения скопом. Опять же не удосуживаясь конкретным разбирательством. Однако это противоречит, на мой взгляд, не только юридической логике, но и здравому смыслу, не говоря уже об интересах общества, которое имеет право требовать правдивого и конкретного ответа по каждому поднятому вопросу.
– Однако представители КПРФ упрекают вас в том, что доклад стал инструментом политической борьбы. Больше того, связывают с ним свои поражения на региональных выборах.
– А чего бы они хотели? Всё становится фактором политической борьбы, если её занимаешься. Суд не мы затеяли. Шумиху вокруг доклада они сами поднимают. Не специально, конечно. Просто имел место неверный расчет. Они ожидали легкой победы. Но не получилось. Хуже того, дело по встречному иску Зюганов уже проиграл. Теперь пусть утешают себя тем, что штраф присудили символический - всего 500 рублей. Видимо, вопрос сводится к сумме. Денег ужасно жалко. Но проигранное дело, есть проигранное дело.
Между прочим, подав встречный иск, мы предложили представителю Зюганова мировое соглашение. Было совершенно ясно, что встречный иск мы выигрываем. Мы предложили от него отказаться, опубликовать все их возражения в новом варианте доклада и даже снять некоторые моменты, которые они готовы оспаривать в судебном порядке (разбираясь, разумеется с журналистами). Когда Глазьев показал нам судебный иск по отношению к газете, опубликовавшей статью о квартире, которую он якобы купил, я тут же перед ним публично извинился. Но если факты в источнике не оспариваются, нельзя требовать от нас отказа от его цитирования. Это моя принципиальная позиция и моих коллег - тоже.