Сборник статей и интервью 2007г.
Шрифт:
Организация блокад удивительным образом соединяла дисциплину и демократию. Во время столкновения каждый знал свое место, четко выполнял свои задачи. Но в спокойные моменты вопросы решались на пленумах, куда каждая присутствующая группа посылала представителя. Когда я находился у Восточных ворот, там активно обсуждался вопрос, что делать с полицейскими, запертыми на заблокированной территории. Власти просили выпустить их, обещая в обмен пропустить транспорт с биотуалетами, водой и продовольствием для активистов, заблокированный примерно в километре к югу. Однако компромисс не прошел. Без биотуалетов можно было
Где-то в районе Восточных ворот заблудилась группа барнаульских комсомольцев. Не зная немецкого языка и плохо разбираясь в происходящем, ребята вели какую-то собственную партизанскую войну. Главным своим достижением они считали разрушение забора, увенчанного колючей проволокой, который они приняли за первую линию полицейских укреплений. На следующий день вечерние новости показали пожилого фермера, который, отчаянно ругаясь, вопрошал: «Какие идиоты сломали ограду моего огорода?» Жена фермера во всем винила полицию. В любом случае пострадавшие собирались добиваться возмещения ущерба от федеральных властей.
Последний удар
Столкновения у Западных ворот продолжались до середины 7 июня, пока полиция не догадалась, что лучше отступить. Ведь независимо от того, кто одерживал верх на дороге, транспорт по ней проехать не мог.
Главным событием второго дня блокады стала отважная вылазка Гринписа, заблокировавшего Хайлигендамм с моря. Отчаявшись разблокировать железную дорогу, власти решили отправить журналистов на корабле. Когда стало известно, что судно вышло в море, суда Гринписа, размещенные в Ростоке, тоже пришли в движение. Обнаружив это, полиция направила водные патрули к Ростоку. В это самое время со стороны Швеции к Хайлигендамму прорвались 12 быстроходных лодок. Флотилия Гринписа была атакована полицейскими и военными катерами. Две лодки были протаранены, люди попадали за борт, шестеро из них были ранены, однако никто серьезно не пострадал. Корабль с прессой повернул назад.
«Единственное, что мы не додумались блокировать, - это воздух», - сетовал один из организаторов акции. «А разве можно блокировать воздушное пространство?» - изумился я. «Разумеется. Воздушными шарами, дирижаблями».
Успех был полный. Газеты сообщали на первых страницах о блокаде, лишь вскользь упоминая о заседаниях «Восьмерки». У президента Буша случился приступ язвы - то ли от неприятных разговоров с Путиным, то ли от нехороших новостей, а может быть, от всего сразу. Официальные представители западных государств рассуждали о необходимости более серьезно подойти к вопросу о защите климата. Лишь в последний день саммита, как будто спохватившись, пресса запестрела политическими комментариями о ходе переговоров.
Финал
Блокада начала ослабевать к вечеру 7 июня, но полиция оказалась настолько деморализована, что ничего не предпринимала. Да это уже не имело бы значения. Окончательно блокада была снята лишь утром 8-го числа. Аккредитованные на саммите журналисты устремились в Хайлигендамм, радуясь, что успеют хоть к закрытию.
Главным, кто выиграл от их присутствия, оказался Путин: на его итоговую пресс-конференцию собралась изрядная толпа.
Покинув свои позиции, молодежь двинулась назад в Росток, где на площади городского порта должно было состояться что-то вроде парада Победы.
Сюда же подходили те,
Демонстрация, стихийно собравшаяся на главном вокзале, шла медленно. Ей постоянно перекрывала дорогу полиция, ее останавливали, людей вытаскивали из толпы и обыскивали, надеясь спровоцировать стычку, которая омрачила бы праздник.
Но на сей раз в полицейских не полетело ни одного камня. Им улыбались, желали поскорее поехать домой и хорошо провести выходные. Молодые люди шли весело и уверенно, обсуждая подробности прошедших двух дней, гордо демонстрируя друг другу синяки и ссадины, полученные от ударов дубинками.
Небольшое расстояние от вокзала до порта демонстранты проходили полтора часа. Наконец голова колонны показалась на берегу. Их встретили восторженными криками и песней антифашистского сопротивления. Они шли, развернув знамена, смертельно уставшие, но победившие.
Росток изменил образ радикальных левых в европейской прессе. Теперь никто уже не пытается изображать их в виде бессмысленной толпы хулиганов, которые сами не знают, чего хотят, и умеют только бить стекла и драться с полицией. Даже насилие первых дней оказалось гораздо меньшим, чем изображала пресса.
Из сотни раненых полицейских только один был госпитализирован с тяжелой травмой. Была сожжена одна машина - другое дело, что ее изображение обошло газеты всего мира. Что касается другой пострадавшей собственности, то владельцы магазинов, закрывшие витрины фанерой, только зря потратили деньги. Витрины, оставшиеся неприкрытыми, никто не тронул. В общем, ничего не было испорчено, если не считать злополучного огорода.
Успех такого масштаба невозможен без тщательной организации. Протесты готовились в течение двух лет. Для этого был сформирован «Блок G8», в котором решающую роль сыграла группа с трудно переводимым на русский язык названием Intervenzionistische Linke (IL). Левые, вмешивающиеся в жизнь (в противовес интеллектуалам, проводящим семинары, и политикам, думающим только о выборах).
Эта группа, два года назад мало кому известная даже в Германии, сегодня выросла до нескольких тысяч человек, имеющих свои периодические издания, создавших свои ячейки во всех немецких землях. Полевые командиры демонстрантов, с которыми мне довелось поговорить, с гордостью сообщали, что являются членами IL. Многие вступили совсем недавно.
Они разрабатывали планы, проводили разведку местности, вели переговоры с партиями и общественными организациями, занимались пропагандой. Активисты несколько недель подряд отрабатывали перестроения, марш-броски и ориентировку на местности в обширных парках Берлина и других крупных городов.
Все это принесло плоды. «Росток будут вспоминать так же, как Сиэтл 1999 года и Прагу 2000 года, - с гордостью говорит мне одна из активисток движения.
– Мы будем гордиться, что были здесь».
Но саммит G8 позади. «Теперь начинается самое главное, - вздыхает идеолог IL Томас Зайберт.
– Два года мы жили подготовкой к Ростоку. Теперь начинается политическая борьба, не привязанная к датам и заранее объявленным событиям…»