Сборник.Том 8

Азимов Айзек

— Я пойду к Ганимеду напрямик.

— Ну и что?

Старр напряженно улыбнулся.

— Прямо сквозь Солнце.

Он пошёл по полю к «Метеору», а Верзила остался стоять с раскрытым ртом.

14. К ГАНИМЕДУ ЧЕРЕЗ СОЛНЦЕ

Трёхмерная модель Солнечной системы была бы похожа на плоскую тарелку. В центре — Солнце, главный член системы. На самом деле главный, так как сосредоточивает в себе 99,8 % всей её материи. Другими словами, оно весит в пять тысяч раз больше, чем всё остальное в Солнечной системе, вместе взятое.

Вокруг Солнца вращаются планеты. Все почти в одной и той же плоскости, которая называется эклиптикой.

Космические корабли на своём пути от планеты к планете обычно следуют эклиптике. Таким образом они остаются в пределах распространения субэфирной межпланетной коммуникации и могут делать удобные

остановки на пути к цели назначения. Иногда, если кораблю нужна скорость или он хочет избежать обнаружения, он уходит с эклиптики, особенно если ему нужно обогнуть Солнце.

Вероятно, думал Дэвид, так поступил и корабль Антона. Он поднялся с «тарелки», по гигантской дуге пролетает сейчас над Солнцем и опустится по другую сторону в окрестностях Ганимеда. Конечно, Антон должен был уходить в том направлении, иначе защитники Цереры засняли бы его. Почти второй натурой человека стало сначала производить наблюдения в плоскости эклиптики. К тому времени, когда обратили внимание на другие направления, Антон был уже далеко.

Но, продолжал рассуждать Счастливчик, существует вероятность, что Антон покинул плоскость эклиптики ненадолго. Он мог подняться над ней вначале, а потом вернуться. У такого решения много преимуществ. Пояс астероидов распространяется вокруг Солнца по всей окружности, в некотором смысле астероиды распространены по нему равномерно. Оставаясь внутри пояса, Антон будет среди своих, пока до Ганимеда останется не больше ста миллионов миль. Это даст ему безопасность. Земное правительство буквально отреклось от своей власти над астероидами, и, кроме полётов к самым крупным объектам, земные корабли здесь не появляются. Более того, если они и появятся, Антон всегда может вызвать подкрепление с ближайшей астероидной базы.

Да, думал. Старр, Антон останется в поясе. Частично поэтому, частично из-за своих собственных планов Дэвид поднял «Метеор» над эклиптикой на невысокую орбиту-арку.

Ключ ко всему — Солнце. Оно ключ ко всей Системе. Оно преграда на пути, и любой построенный человеком корабль должен огибать его. Путешествуя с одного края Системы на другой, приходится далеко обходить пылающее светило. Ни один пассажирский корабль не приближался к нему ближе чем на шестьдесят миллионов миль — расстояние от Венеры до Солнца. Даже здесь необходимы мощные охладительные системы для удобства пассажиров.

Были сконструированы технические корабли, которые совершали полёты на Меркурий; расстояние от него до Солнца варьируется от сорока восьми миллионов миль в одних частях орбиты до двадцати восьми миллионов в других. Такие корабли садились на Меркурий на самых дальних участках его орбиты. При приближении к Солнцу более чем на тридцать миллионов миль многие металлы начинают плавиться.

Иногда строились ещё более специализированные корабли для наблюдений за Солнцем. Их корпуса пропитывались сильным электрическим полем особой природы, которое вызывало так называемый эффект «псевдожидкости» во внешнем молекулярном слое корпуса. От такого слоя тепло отражалось почти полностью, так что внутрь проникала лишь ничтожная часть. Снаружи такой корабль казался совершенно зеркальным. Но даже при таких условиях проникающее в корабль тепло поднимало внутреннюю температуру выше точки кипения воды на расстоянии в пять миллионов миль — это рекорд приближения к Солнцу. Даже если бы человек смог выдержать такую температуру, он не перенес бы коротковолнового излучения Солнца. Это излучение в секунды убило бы любое живое существо.

Церера находилась по одну сторону от Солнца, Юпитер — почти напротив. Если оставаться в поясе астероидов, расстояние от Цереры до Ганимеда — около миллиарда миль. Если бы можно было пройти по прямой, не обращая внимания на Солнце, расстояние составило бы шестьсот миллионов миль, то есть меньше на сорок процентов.

Именно это, в меру возможностей, собирался сделать Старр. Он немилосердно гнал «Метеор», буквально живя в своём g-каркасе, в котором спал и ел, и испытывал постоянное давление ускорения. Каждый час он давал себе только пятнадцать минут отдыха. «Метеор» прошёл высоко над орбитами Марса и Земли; впрочем, там ничего не было видно, даже в корабельный телескоп. Земля находилась по другую сторону Солнца, а Марс — приблизительно под прямым углом к позиции «Метеора». Солнце уже приобрело размер, видимый с Земли, и смотреть на него можно было только сквозь поляризованный экран. Ещё немного, и придётся использовать стробоскопические приспособления.

Начали пощелкивать индикаторы радиоактивности. Внутри земной орбиты плотность коротковолнового излучения заметно усилилась. Внутри орбиты Венеры обычно приходится принимать специальные меры предосторожности, например, надевать свинцовые полукосмические

костюмы. «У меня есть кое-что получше свинца», — думал Дэвид. На том расстоянии, на которое он намерен подойти к Солнцу, свинец не поможет. И ничто материальное тоже. Впервые со времени своих приключений на Марсе в прошлом году Старр извлек из специального кармана, прикрепленного к поясу, хрупкий полупрозрачный предмет, полученный от энергетических существ Марса. Он уже давно отказался от попыток разгадать принципы его действия. Этот предмет был результатом достижений науки, развивавшейся на миллион лет дольше, чем человеческая, и совсем по иным направлениям. Для землянина он был так же непостижим, как космический корабль для пещерного человека, и его также невозможно было повторить. Но он действовал! А это и было важно! Счастливчик надел его на голову. Предмет слился с черепом, как будто жил собственной жизнью, и как только он это сделал, вокруг Дэвида появилось сияние. Как будто одновременно засветился миллиард светлячков; именно поэтому Верзила назвал его сверкающим щитом. Лицо и голову Дэвида покрыл блеск, который, однако, не мешал свету проникать к глазам.

Это был энергетический щит, созданный древними марсианами специально доя него. Он был непроницаем для всех форм энергии, кроме тех, которые необходимы человеческому телу, например, видимый свет и определённое количество тепла. Газы проходили свободно, так что Счастливчик мог дышать, а нагретые газы, проходя, теряли своё тепло и становились холодными. Когда на своём пути к Солнцу «Метеор» миновал орбиту Венеры, Дэвид стал носить щит постоянно. В это время он не мог ни есть, ни пить, но вынужденный пост должен был продлиться недолго, не более одного дня. Теперь корабль шёл на огромной скорости, подобной которой Дэвид никогда не испытывал. Вдобавок к постоянному ускорению мощных гиператомных двигателей действовало всё усиливающееся притяжение Солнца. «Метеор» делал в час миллионы миль. Счастливчик активировал электрическое поле, приведшее верхний слой корпуса в псевдожидкое состояние, и был доволен, что оправдалась его настойчивость, когда он потребовал установить это поле при постройке корабля. Термопары, регистрировавшие температуру свыше пятидесяти градусов, показали её снижение. Экраны потемнели, их прикрыли толстые металлические щиты, чтобы толстый глассит не размяк от солнечного жара. К орбите Меркурия счётчики радиации буквально сошли с ума. Их треск не прерывался. Старр прикрыл сверкающей рукой окошко прибора — треск прекратился. Даже самые жесткие гамма-лучи, пронизывавшие корабль, не проникали сквозь нематериальную ауру, окружившую его тело.

Термопары снова регистрировали повышение температуры. Несмотря на зеркальную оболочку «Метеора», температура перевалила за восемьдесят градусов и продолжала повышаться. Гравиметры показывали, что до Солнца десять миллионов миль. Дэвид с полчаса назад поставил на стол тарелку с водой. От воды шёл пар, сейчас же она кипела. Термопара показала температуру кипения воды — сто градусов. «Метеор», огибая Солнце, находился теперь в пяти миллионах миль от него. Больше приближаться он не будет. В сущности, он уже летел сквозь самые разреженные участки солнечной атмосферы — её корону. Поскольку Солнце газообразно (хотя для существования такого газа нельзя создать условия в самых совершенных земных лабораториях), оно не имеет поверхности и его «атмосфера» — часть тела Солнца. Проходя через корону, Счастливчик в определённом смысле проходил через само Солнце, как он и сказал Верзиле. Его мучило любопытство. Человек никогда не был так близко от Солнца. И, возможно, никогда не будет. И никто не сможет отсюда посмотреть на светило незащищенным глазом. На таком расстоянии даже мгновенный взгляд на Солнце означает немедленную смерть.

Но ведь на нём марсианский энергетический щит. Сдержит ли он солнечную радиацию на расстоянии в пять миллионов миль? Дэвид понимал, что не должен рисковать, но любопытство не отступало. Главный экран корабля был снабжен специальным стробоскопическим приспособлением: это приспособление открывало шестьдесят четыре отверстия, одно за другим, каждое — на миллионную долю секунды, и таким образом все отверстия открывались каждые четыре секунды. Для глаза (или камеры) экспозиция кажется непрерывной, на самом деле проникает лишь одна четырёхмиллионная часть солнечной радиации. Но даже при этом нужны специально созданные, почти непрозрачные линзы. Пальцы Дэвида двигались как будто сами по себе. Он не мог вынести мысли, что упускает единственную возможность. Старр использовал показания гравиметра, чтобы нацелить экран точно на Солнце. Потом повернул голову в сторону и нажал кнопку. Прошла секунда, две. Он представлял себе, как на его шею обрушивается радиация, он почти ожидал смерти от неё. Но ничего не происходило. Он медленно повернулся.