Сборник
Шрифт:
Вид Земли, изображенной на телеэкранах, вызывает у людей возгласы страдания и боли.
Горят леса Амазонки; деревья вздымаются в небо как огромные петушиные гребни. Высохшие океаны открывают взору свое песчаное дно, усеянное скелетами китов и горами сгнившей рыбы. Вот мелькнула голубая полоска: это лишь полыньи, оставшиеся на месте вечных ледников Северного и Южного полюса. Миллионы измученных жаждой животных сбегаются сюда со всех континентов. Земля постепенно приобретает красный цвет. Повсюду гремят взрывы. Вероятно, по цепной реакции взлетают на воздух хранилища атомных бомб, и эти взрывы вспучивают и раздирают всю земную кору.
Усман поднимается и идет в командный отсек. Инженеры и астрономы
Во время периодических сеансов связи на экране появляются весьма отдаленные планеты, — рассматривается возможность высадки. Однако, взглянув на эти небесные тела, ученые сразу понимают: они не годятся. Вот на экране белоснежный астероид. Несколько астронавтов спускаются и некоторое время изучают его поверхность. В командном отсеке ведущего корабля молодой ученый наблюдает за ничтожно маленькой белой точкой, что летит впереди них. Усман сразу узнает ее.
— Это же мой бумажный змей! — кричит мальчик.
Ученые ошеломленно и с недоверием смотрят на него. Затем они настраивают телескопы, и точка вырастает в бумажного змея; отчетливо видны все его формы. Змей весь в дырах, но все же продолжает свой полет со скоростью, которую можно измерить, лишь когда частица космической пыли задевает его в своем загалактическом пути. И вот вдали появляется круглый сероватый силуэт потухшего светила. Объектив приближает его, увеличивая в размерах. Планета кажется голой, как и те, что уже просматривались с большого расстояния. Приземистой тенью выделяется кольцо кратеров. Лишь на полярных широтах отмечается слабое свечение. Потом постепенно становятся заметны каналы, борозды, напоминающие русла высохших рек и трещины, образовавшиеся в результате ветровой эрозии.
Отчетливо видны глубокие расщелины и зубцы гор; у их подножия нечеткие очертания долин, словно окутанных легкой дымкой.
Бумажный змей подлетает к этой завесе (возможно, газовой) и проходит сквозь нее после долгих мгновений полета вслепую. Затем проглядывает свет, а с ним и видимость. Поверхность планеты совсем рядом. Бумажный змей легко планирует над ней, как будто в поисках удобного места, ровной площадки. И наконец находит ее. Чудом обогнув острый утес, он плавно садится в туман, откуда поднимается небольшое облачко и медленно плывет вверх. Вся природа утопает в ярко искрящемся свете. Почва покрыта тончайшим слоем пыли и круглыми камешками, напоминающими нашу речную гальку. Видны также странные следы. Краски здесь практически отсутствуют. Бумажный змей, словно обессилев, лежит на этой поверхности. Сто лет длилось его путешествие. Весь он залит светом, похожим на солнечный. Но очень скоро этот свет меркнет, и на окрестный пейзаж медленно надвигается тень. Затем слышится тихий шелест, и что-то блестящее падает на шелковое полотнище бумажного змея. Что-то совсем маленькое, очень легкое и прозрачное, как стекло. Вот на змея упала еще одна такая точка и еще… Это капли редкого, прерывистого дождя, падающие на змея и на песок. И тогда происходит нечто совершенно неожиданное: появляются краски. Все вокруг расцветает. Радуга цветов, совсем таких же, как земные. Кажется, что наш бумажный змей задышал под этим дождем, который все учащается.
А в дальнем далеке очень четко вырисовывается на фоне черного неба вереница космических кораблей, движущихся к этой планете, где человечество сможет восстановить свою жизнь, пока и ее однажды не поглотит таинственное течение времени и пространства.
ВДОВА
Тонино
1
Перед нами гостиная буржуазного дома, обставленная довольно мрачно. Старинная, скорее всего, фамильная мебель. Идеальный, леденящий душу порядок. На низком столе серебряные безделушки и большая, взятая в рамку фотография мужчины лет пятидесяти, запечатленного в торжественной позе. Сцена остается пустой несколько мгновений. Затем открывается дверь, и появляется молодая женщина в траурном платье, ее лицо закрыто черной вуалью. Женщина медленно входит в гостиную, и дверь сама захлопывается за ее спиной.
Какое-то время женщина — ее зовут Карла — неподвижно стоит посреди гостиной. Вид у нее растерянный и подавленный, как у человека, пережившего сильнейшее потрясение и потому совершенно опустошенного.
Затем она садится на диван у низкого стола. Неторопливым, изящным движением аристократки поднимает черную вуаль, открывая красивое, хотя и потухшее от горя, лицо. Снимает шляпу и одну за другой кладет булавки в довольно большую серебряную пепельницу. Тщательно уложенные волосы синьоры слегка растрепались. Карла наклоняется вперед, словно желая взять со стола фотографию, но вместо этого раскрывает шкатулку, из которой выуживает тюбик аспирина.
Встает. Устало идет по комнате. Открывает бар. Вынимает стакан. Направляется к боковой двери, положив в рот две таблетки. Выходит. Сцена вновь пустеет. Слышен шум льющейся воды. Немного спустя Карла возвращается в гостиную, комкая в руке мокрый носовой платок.
Снова садится на диван. Откидывается на спинку дивана и кладет платок на лоб. Закрывает глаза, словно пытаясь заснуть. Устраивается на диване поудобнее и сбрасывает туфли.
Внезапно раздается звонок в дверь.
Карла открывает глаза. На лице ее выражение досады. Приподнимается. Берет и снова надевает туфли, кладет мокрый платок на стол. Встает и, поправив волосы, направляется к двери. Открывает ее — на пороге стоит мужчина лет тридцати пяти. Он в легком спортивном костюме, зовут его Моретти. Он говорит печальным голосом, как подобает в подобных обстоятельствах.
Моретти. Синьора, прошу извинить меня за непрошеное вторжение… но я не хотел беспокоить вас прежде… на кладбище… счел себя не вправе.
Карла (сразу же понимает, в чем дело, и на лице ее отражается глубокое возмущение). О нет! Довольно, довольно… У вас нет ни грана совести. Прошу оставить меня в покое. (Хочет закрыть дверь.)
Моретти (мягко останавливает ее, очень убедительным тоном). Синьора, прошу, выслушайте меня. Если б вы хоть на миг подумали о муже…
Карла (с горечью). Благодарю за совет.
Моретти. Вы не дали мне договорить. Я хочу сказать… Если бы передо мной сейчас стоял он, а не вы…
Карла (саркастически). А я где?
Моретти. Ваш муж всегда с пониманием относился к прессе… Он никогда не отказывал в интервью.
Карла (с внезапной яростью). Да, знаю… Но я не общественный деятель! Мне нечего сказать нации! Я никто… (Другим тоном.) Я измучена. Прошу вас, оставьте меня в покое.