Сценарии судьбы Тонечки Морозовой
Шрифт:
– Плохо дело.
– Вот именно!
– Пирожное еще попросить?
– Да. Нет. Вообще-то я на диете.
– А!..
Из-за стены фикусов и пальмочек слышался буфетный гул и какие-то восклицания. Александр Герман раздвинул листья, выглянул и сказал озабоченно:
– Я сейчас вернусь. Только Василия домой снаряжу.
Пока он ходил, Тонечка допила пепси-колу, сыто вздохнула, отряхнула шоколадную пыль с пальцев и крошки с джинсов. В общем, приготовилась.
– Вот что, – сказал Герман, вернувшись. – У меня
Тонечка уставилась на него. Глаза у нее были круглые, темные. Ему казалось – веселые. Ему вообще казалось, что она какая-то веселая!..
– Я собираюсь поехать на работу и начать писать для вас заявку. Вот эту, про которую сегодня полдня совещались!..
– А вы быстро ее напишете?
– А когда нужно?
Тут он захохотал.
– Вообще-то как обычно – хорошо бы вчера.
– Тогда напишу быстро.
– Нет, не так. Заявку вы начнете писать завтра. А сегодня я вас прошу съездить со мной на «Мосфильм». Там кастинг в большой проект. Я вас прошу посидеть и послушать. Ну, просто послушать, как актеры произносят текст.
– Меня?! Я ничего не понимаю в актерах! И в кастингах!
– Зато в текстах понимаете, – сказал продюсер Герман так, что Тонечка поняла: его нельзя ослушаться или не выполнить указаний. Придется слушаться и выполнять, это как бы компенсация за то, что он с ней разговаривает и даже угощает кофе! – Вы на машине?
– Что вы, нет, конечно! Разве сейчас можно по Москве на машине?! Нигде не проедешь, и час стоянки пятьсот рублей!
– Отлично, поедем на моей. Да что это там Василий все бузит?!
Он оставил на столе деньги – довольно много, Тонечке так показалось, – подхватил свой рюкзак, вырулил из-за фикусов и пальмочек.
Тонечка поспешала за ним.
Режиссер Василий Филиппов вырывался из рук официанта и еще какого-то человека в костюме, которые пытались поднять и увести его. Вырывался он довольно ловко. Со всех сторон, из-за всех столиков на него смотрели, кто-то фотографировал.
Александр Герман подошел, твердо взял горюющего под локоть, рывком поднял и повел. Тот пошел.
– Где машина? – не оглядываясь, спросил он у человека в костюме, рысцой трусившего следом.
– Прямо у входа, Александр Наумович!..
– Нужно было сразу увести, – с досадой говорил на ходу продюсер. – Нет, довели до скандала!..
– Да как его уведешь, Александр Наумович, если он… не идет?
Режиссер Филиппов вдруг вырвал руку, схватил Германа за плечо и сильно притянул к себе.
– Она знала, понимаешь?! – почти крикнул он продюсеру прямо в лицо. – Она все знала! За это и убили! И меня убьют, вот увидишь!
Тонечка насторожила уши и вытянула шею. Даже что-то хрустнуло в позвоночнике, так она сильно вытянула!
– Тише, Вася, – Герман перехватил руку режиссера и опять повел его. – Не кричи.
– Мне нужно… улететь, – заговорил
– По-моему, в Казахстан. Или во Вьетнам. Ты бы дома спать лег, Вася. – И человеку в костюме, через плечо: – Костя, проследи, чтоб он лег.
– Во Вьетнам, – продолжал бормотать режиссер. – Это хорошо… это далеко… Они меня там… не найдут? Или найдут? Нашли же Светку? Среди бела дня, среди людей! Убили, сволочи!.. Зоя… Мне нужно к Зое! Она все устроит! Она знает как, она всегда все устраивает! Где телефон, я ей позвоню!
Они миновали охрану, турникеты сами собой открылись, водитель подбежал и распахнул заднюю дверь машины. Вдвоем они затолкали режиссера на сиденье.
– Ты поспи, – сказал Герман серьезно и оглянулся.
На широкое офисное крыльцо высыпали люди, под козырьком, где стояла ощетиненная окурками урна, тоже толпились, и все смотрели и фотографировали на телефоны.
Герман захлопнул дверь машины, кивнул водителю и нырнул в узкую калитку в сплошном заборе. Калитка и забор ограждали крохотный заасфальтированный дворик, где начальство держало свои автомобили.
Тонечка потопталась немного, оглянулась на толпу под козырьком.
«Пойду-ка я к метро покамест. Заявку нужно писать, Герман дал мне «особое» задание».
– Антонина Федоровна! – донеслось из-за калитки.
Тонечка была совершенно, то есть абсолютно – абсо-лют-но, как сказала бы ее дочь, – уверена, что великий продюсер о ней уже позабыл. Несусветные глупости про кастинг она и слушала-то вполуха!..
Он выглянул, лицо недовольное:
– Отстаете!
– Да я вот… очки… искала, – сказала Тонечка первое, что пришло в голову, перебежала газон и перелезла через железную перекладину.
Он поддержал ее под локоть.
Широко шагая недовольными шагами, он словно бы силой доволок ее до машины и приказал:
– Садитесь.
Машина была очень солидной, английской, солидного же английского цвета – какой-то болотной зелени, – и… довольно грязной.
Тонечка аккуратненько поместилась на переднее сиденье, сумку утвердила на коленях. Ей было смешно.
– Без цирковых представлений никак, – процедил Герман, выруливая с тесной стоянки на тесную улицу.
– Да, – спохватилась Тонечка, – о чем он говорил? Вы поняли?..
Тот пожал плечами, что можно было расценить как угодно.
– Вот если б я написала такую сцену, мне бы точно весь сценарий завернули, – сказала Тонечка. – Ну, так не бывает в жизни!.. Чтоб человек бился и кричал, что его вот-вот убьют, и порывался во Вьетнам!.. Это даже не сериал, Александр Наумович! Это голимое «мыло».
– Мыло земляничное, – пробормотал продюсер. – Зовите меня Сашей.
Пришла очередь Тонечки пожимать плечами. Она пожала и на всякий случай согласно кивнула.