Счастье есть
Шрифт:
– Спасибо, – сказал Макс.
Ксюша помолчала немного. Но потом решила все-таки сказать.
– Я, конечно, завидую вам очень. У меня муженек с гейскими замашками, того и гляди опять из дому к какому-нибудь смазливому юноше убежит. И в постели с ним так же весело как со сломанным вибратором. Так что мне есть чему завидовать, поверьте. Но через тридцать лет тебе, Маня, будет пятьдесят один, а Максу шестьдесят восемь. Понимаешь?
Маня изменилась в лице. Ее подбородок вздернулся вверх. Королевская сущность, подчеркнутая красивыми рубинами, проступила на лице самодержавной властностью.
– Ксюша, тебя, кажется, заносит не туда, – осторожно заметила Фрида.
– Наверное, действительно наговорила вам тут лишнего, – сказала Ксюша. – Извините, пойду я лучше.
Ксюша удалилась.
– Не обращайте на нее внимания, – сказала Фрида, отходя к Алексу.
– Что, испортила тебе настроение хозяйка дома? – спросил Макс.
– Нет, дорогой! Она просто завидует. Мы можем быть счастливы, а она – нет.
– То же самое наверняка скажет и твоя мама.
– Обязательно скажет, – согласилась Маня. – Но я люблю тебя. Ничье мнение этого изменить не может.
– И я тебя очень люблю, – сказал Макс.
– А твои родители живы? – спросила Маня, беря Макса за руку.
– Одиннадцать лет назад погибли в авиакатастрофе. Помнишь, сбили украинской ракетой самолет, который летел из Израиля?
– Я не знала, Макс.
– Я не говорил тебе.
– Было тяжело?
– Да. Очень больно и обидно. И полное бессилие. Но время как-то лечит…
Маня поцеловала Макса. Он закрыл глаза, вдыхая аромат ее волос.
– Ты прекрасна, – сказал он.
– Ты мой мужчина, – сказала она. – Я не хочу никого другого. Только тебя.
– Давай не будем задерживаться на этом празднике, – предложил Макс. – Мы ведь можем исчезнуть в любую минуту.
– Согласна, исчезнем как только будет подходящий момент. Пойдем пока в доме посидим, что-то мне тут прохладно.
Макс увел Маню в дом.
У Алекса зазвонил телефон. Он извлек его из кармана, увидел на экране надпись «Клава» и скривился. А потом ушел в дальний конец двора и что-то долго и эмоционально говорил в трубку.
Фрида подошла к Ксюше, и посматривала на Алекса издалека с сочувствием.
– Твой-то как? – спросила Ксюша, подходя к ней. – У вас уже что-то было?
– Было, – сказала Фрида. – Он мне нравится.
– Зря я про разницу в возрасте ляпнула, да? – спросила Ксюша.
– Зря, – кивнула Фрида.
– Как думаешь, Маня обиделась?
– Думаю, нет. Но ведь то же самое и меня касается.
– Но ты же постарше все-таки, – сказала Ксюша.
– Ты сегодня просто жжешь! – усмехнулась Фрида. – Совсем плохо с Романом?
– Плохо, Фрида. Не знаю, куда деваться. Зря я его обратно приняла. Теперь каждый раз, когда он на мужика смотрит, мне кажется, что уйдет, подлец. Знаешь, как я его про себя называю?
– Как? – без особого интереса спросила Фрида.
– Похотливая задница.
– Нелестно.
– А что там у Алекса твоего?
– Сыну будут операцию на сердце делать в этот четверг.
– Вот так старая семья всегда будет путаться под ногами, – сказала Ксюша.
Видя, как темная туча набежала на лицо Фриды, она прикусила язык, но поздно: сказано было и без того достаточно.
Алекс вернулся к девушкам. Ксюша смотрела на него с любопытством, Фрида – с безмолвным вопросом.
– Уже точно завтра в больницу пацана моего кладут. С утра.
– Во время операции я буду с тобой в больнице, – быстро сказала Фрида. – И пусть твоя Клава думает, что хочет!
– Спасибо, – обрадовался Алекс. – Я так хотел, чтобы ты была рядом! И просить не осмеливался.
– Я буду! – твердо сказала Фрида, и между ее бровей прорисовалась решительная морщинка. – В такие моменты надо быть вместе.
– Алекс, но твоей жене это не понравится, – сказала Ксюша.
– Кажется, это не совсем твое дело, – холодно взглянула на нее Фрида.
– Не мое, – согласилась Ксюша, отходя, наконец, от них и направляясь внутрь дома.
– Мясо готово. Прошу всех к столу! – крикнул Роман.
Через несколько минут все собрались за столом, Роман принес готовое мясо на огромном блюде, и поставил его посередине.
Ксюша, вернувшаяся из дома с двумя бутылками вина, на которых выступила вечерняя роса, разливала по бокалам вино.
– Я за рулем, – сказал Алекс.
– Я тоже, – сказала Фрида.
– Вам особый напиток, – сказала Алефтина Сергеевна, подходя с кувшином и наливая в их стаканы домашний квас.
Когда у всех было налито, Ксюша подняла свой бокал:
– Давайте выпьем за то, чтобы все у всех нас сложилось самым наилучшим образом! – сказала Ксюша.
– Присоединяюсь! – поддержала Фрида.
– Все чокнулись и выпили.
Мясо Роман приготовил вкусно. Правда, после первого же бокала он совершенно растерял поведенческие черты, свойственные гетеросексуалам, и стал тем, кем он и был на самом деле: милым, забавным геем. Ксюша бесилась при каждом взгляде на своего муженька, и атмосфера за столом от этого сильно портилась. Она-то, в отличие от гостей, не могла принять Романа таким, каков он есть.
– Вы знаете, – говорил он, – в этот майский вечер так хочется думать о чем-нибудь прекрасном! Взгляните, какая волшебная луна проступает сквозь голубизну неба! И вы все такие замечательные!
– Рома, у тебя вторая порция мяса на гриле скоро сгорит, – сказала Ксюша, чтобы как-то прервать поток красноречия Романа.
– Ах! Какой же я рассеянный! – Роман, смешно виляя попой, ринулся через лужайку к грилю.
– Он очень забавный, – сказала Маня.
– И милый, – добавила Фрида.