Счастье есть
Шрифт:
Эммануил был в хорошем настроении. Они выехали за город. Солнце ярко освещало путь, асфальт ослепляюще блестел.
– Вчерашний твой ночной звонок, – сказал Эммануил, – привел к тому, что я после него в течение часа не спал, и получил очень интересные математические выводы.
– Про математику можешь мне не рассказывать, – сказал Алекс. – Все равно не пойму.
– Эти выводы касаются и тебя, и меня, и каждого из нас, – сказал Эммануил.
– Ну тогда излагай, – согласился Алекс.
– Наши глаза являются оптическим прибором, который преобразует свет. Точно так же, как драгоценные камни или линзы. Кроме длины волны и амплитуды свет обладает еще рядом характеристик, которые обычными приборами практически невозможно измерить. Точно так же как механическая волна на ткани и на воде отличается своими характеристиками. Свет бывает мягким, жестким, красивым, резким, ослепительным, он совершенно разный, когда отражается от прически девушки и от блестящего корпуса автомобиля. Ну ладно, собственно, перейду к сути. Так вот, наши глаза преобразуют свет. Физики давно заметили, что если где-то во Вселенной, на поверхности какой-нибудь звезды существуют фотоны, находящиеся в состоянии квантовой запутанности друг с другом…
– Что такое запутанные фотоны?
– Они связаны друг с другом. То есть когда один фотон меняет свое состояние, другой тоже изменяется, хотя они не обмениваются друг с другом никакими сигналами.
– Ладно. Я этого не понимаю, но готов слушать дальше, – сказал Алекс.
– Так вот, один из запутанных фотонов летит к земле и попадает в глаз одному из нас. А другой остается на звезде. Когда наш глаз воспринимает этот фотон, то его характеристики меняются. И точно так же меняются характеристики фотона, находящегося в состоянии квантовой запутанности с ним. Таким образом, мы, наблюдая свет звезд, меняем характеристики фотонов в этих звездах. Понимаешь?
– Бред, конечно. Но допустим, я понял. К чему ты это рассказываешь?
– Тут мы вступаем в область теорий, которые пока не могут считаться хорошо обоснованными, – увлекся Эммануил. – Я уже упоминал, что эпоха логоса закончилась, и наступила эпоха люмуса, то есть Бог теперь творит мир с помощью света, а не звука. Глаза каждого из нас так же участвуют в творении мира, поскольку мы меняем характеристики фотонов, попадающих в них. С помощью тех приборов, которые есть у меня в лаборатории, я могу определить, насколько сильно свет, исходящий из глаз человека, отличается от света в этой ветке реальности, и, соответственно, я могу определить, какой человек вносит больше изменений в эту ветку реальности, просто глядя на этот мир. Понимаешь?
– Эммануил, – перебил его Алекс. – Я человек в прошлом военный, а сейчас я юрист, не имеющий права на игру воображения. Ты мне скажи, это можно использовать практически или нет?
– Можно! – сказал Эммануил. – Но потребуются исследования. Чисто теоретически я могу создавать очки, украшенные драгоценными камнями, глядя через которые на мир, человек будет изменять его по своей собственной воле.
– Ничего себе! – сказал Алекс. – Если в этом бреде есть хоть малейшая частица работающей технологии…
– Увидишь! – немного обиделся Эммануил Кошечкин. – И почему, как только начинаешь говорить о действительно интересных вещах, все вокруг считают это бредом?! Возможно, Создатель предусмотрел защитный механизм в сознании людей, чтобы они не воспринимали истину, которая может существенно изменить характеристики созданного им Универсума?
– Это вопрос точно не ко мне, – сказал Алекс, глядя на открывшуюся с вершины холма гигантскую строительную площадку. – Приехали?
– Да, вон там ворота.
– А что охране скажешь?
– Что ты мой шофер, – ответил Эммануил.
Они подъехали к шлагбауму на контрольно-пропускном пункте.
– Этот человек со мной, – сказал Эммануил охраннику с автоматом.
– Минутку, – ответил охранник.
Он отошел и связался с кем-то по рации. Через минуту он махнул рукой, и шлагбаум поднялся. Алекс шумно выдохнул воздух, въехал на территорию стройки, чувствуя как надпочечники впрыскивают в кровь адреналин.
Они оставили машину на стоянке, недалеко от КПП, и дальше двинулись пешком. По дороге Алекс позвонил Фриде. Но она по-прежнему не брала трубку. «Надо было ехать к ней вчера, – подумал он. – Взять такси и ехать. Как глупо все это, потерять настоящую любовь из-за нелепых выдумок бывшей жены!».
Лаборатория, развернутая в огромных смыкающихся друг с другом непромокаемых палатках, была наполнена немыслимым количеством оборудования, предназначения которого Алекс не понимал. Он насчитал не менее двух десятков сотрудников, которые оживленно общались друг с другом и выполняли какие-то операции, громко выкрикивая неизвестные ему термины. Некоторые говорили друг с другом на языке, который Алекс не смог идентифицировать. Эммануил, обмениваясь приветствиями со встречными, уверенно подошел к одному из аппаратов, сел перед ним, нажал кнопку включения.
– Садись, – сказал он Алексу, пододвигая стул от соседнего стола. – Я для начала измерю характеристики света, исходящего из твоих глаз. Все-таки эта идея только вчера ночью пришла ко мне в голову. А потом заглянем в соседние ветки реальности.
– Ну, давай, – согласился Алекс.
Эммануил положил перед Алексом прибор, отдаленно напоминающий очки.
– Что это?
– Вообще-то очки, которые позволяют управлять компьютером движением глаз. Но я сейчас изменю их настройку, и они станут излучателем и сканером.
Алекс одел очки. Они удобно расположились на носу, но слегка давили на уши. Ему в глаза полился поток света, потом стало темно, потом снова свет и снова темнота.
– Снимай, – сказал Эммануил. – Готово. Как интересно!
– Что?
– Пока рано делать выводы. Попробуем с другими.
Эммануил начал подзывать к себе сотрудников по очереди, и одевал им очки. В том числе он проделал этот эксперимент с собой.
Алекс терпеливо ждал окончания эксперимента. Позвонил Клаве, чтобы узнать, как себя чувствует Борька, но ее телефон не отвечал. Алекс выругался про себя и набрал номер доктора.