Счастье Мануэлы
Шрифт:
Мысли Бернарды прервал осторожный стук в дверь.
— Позвольте? — в комнату как-то боком протиснулась служанка Чела, державшая в руках огромный поднос с завтраком.
Чела немного побаивалась домоуправительницы, но в последнее время больше жалела ее. Никто в доме даже и не догадывался, что Исабель незаконная дочь Бернарды, только Чела чувствовала какие-то странные недомолвки в отношениях своей бывшей молодой хозяйки и домоправительницы. А когда сеньору Салинос похоронили, Бернарда серьезно заболела.
Служанка закрыла дверь и, загородив своей небольшой фигуркой выход, запротестовала:
— Сеньорита Бернарда, вы не должны выходить!
Домоправительница внимательно оглядела Челу, и в ее взгляде мелькнула прежняя властность.
— И кто же мне может запретить это?
Испугавшись своей смелости, служанка смутилась.
— Но вы и сами должны понимать… — пошла она на попятную. — Вы плохо себя чувствуете, но не хотите обратиться к врачу.
Придав лицу каменное выражение и четко выговаривая каждое слово, Бернарда произнесла:
— Я прекрасно себя чувствую. И я запрещаю тебе обсуждать с другими мою болезнь. Ясно?
Руки у служанки мелко задрожали.
— Да-да, хорошо, — согласилась она, однако попыталась уточнить: — Но куда вы идете?
— Это не твое дело! — оборвала Бернарда. — Занимайся лучше своей работой.
Чела поставила завтрак на стол и с обидой в голосе заметила:
— Сеньорита Бернарда, но почему вы мне не доверяете после всех этих лет, которые мы провели вместе, под одной крышей.
Домоправительница, уже почти дошедшая до двери, вдруг остановилась, услышав странные высказывания Челы.
— Если бы ты знала меня лучше, то поняла бы, что я никому не доверяю, — отчеканила она.
Смешавшись, служанка принялась вновь собирать приборы на поднос.
— А если меня кто-нибудь спросит о вас, что я должна отвечать? — негромко поинтересовалась Чела, на что Бернарда всего лишь пожала плечами.
— Ничего, — наконец ответила она и чуть погодя добавила: — Скажи, что я исчезла, как привидение, и никто не видел, как я выходила.
Чела широко открыла рот, стараясь понять смысл фразы. Заметив это, Бернарда рассмеялась.
— В любом случае, к полудню я уже вернусь, — успокоила она служанку.
Та, недоверчиво заглянув в лицо домоправительнице, робко уточнила:
— Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
Такое предположение вконец разозлило Бернарду.
— Поменьше вопросов, Чела, и побольше чистоты, — подняв вверх указательный палец, домоправительница принялась читать нотации: — Мне надоело, что каждый раз, когда я прикасаюсь к мебели, повсюду нахожу пыль!
Хлопнув дверью, домоправительница вышла на улицу. Вдохнув свежий теплый воздух, женщина осмотрелась в поисках такси.
Быстро отыскав плиту с надписью «Исабель Герреро де Салинос», женщина несколько минут молча постояла, прислушиваясь к своим ощущениям. Сердце билось ровно, еще раз убеждая мать в том, что на этом месте похоронена не ее дочь.
«Но ведь Фернандо об этом не знает, — горько вздохнула Бернарда. — Пройдет несколько лет, и он вновь женится…»
— Никто и ничто не сможет занять твое место! — * утвердительно произнесла мать, словно Исабель могла ее слышать. — Я знаю, что ты жива. Я чувствую это сердцем. Я знаю, что скоро ты будешь рядом со мной, и тогда мир перевернется! Никто никогда не будет носить твое имя!
Решив, что нет больше смысла находиться в этом унылом месте, женщина повернулась и украдкой, будто бы кто-то мог ее видеть, вытерла слезы.
Медленно выйдя за ворота кладбища, Бернарда без труда поймала такси. Назвав адрес, женщина грузно опустилась на заднее сиденье и всю дорогу молчала, обрывая даже самые робкие попытки словоохотливого шофера завязать разговор.
«Вот я и приехала», — вздохнула Бернарда, когда такси затормозило у особняка Салиносов.
Дав водителю на чай, женщина вошла в дом и ахнула от удивления. В холле, напротив двери, стоял двухметровый портрет Исабель, а рядом с ним, с палитрой в руке, работал художник Уильсон. Он реставрировал свою картину, написанную десять лет назад.
Бернарда с умилением посмотрела на парадный портрет дочери, которую она всегда представляла именно такой — жизнерадостной, улыбающейся, с длинными распущенными волосами.
Картина была написана в стиле фотореализма, поэтому любому, кто впервые ее видел, могло показаться, что хозяйка дома через мгновение шагнет навстречу.
Еще во время своей болезни Бернарда позвонила художнику и попросила его немного подправить портрет. Сеньор Уильсон не стал перечить и быстро согласился. Через несколько дней он приехал в дом Салиносов, однако домоправительнице никак не удавалось застать художника за работой. И вот сейчас Бернарда с радостью заметила, что картина вновь наполнилась жизнью.
— Как вы себя чувствуете? — вежливо поинтересовался художник, откладывая палитру и вытирая руки.
— Спасибо, гораздо лучше, — поблагодарила женщина. — Я вижу, вы уже многое успели сделать.
— Да, остались лишь незначительные детали. Я думаю, что через час закончу. — Уильсон задумчиво посмотрел на портрет и признался: — Знаете, порой мне трудно назвать это работой…
— Я думаю… — согласилась домоправительница и немного иронично заметила: — Для такого талантливого художника, как вы, реставрация не слишком интересное дело.