Счастье жить

Чиркова Стелла

Иветта в шутку стукнула мужа подушкой по голове.

— Вот… я и предлагаю изолировать тебя от общества, пока не родишь. А еще говорят, что беременные — спокойные и умиротворенные, нежные и ласковые.

— Опять ты меня дразнишь!

— А что ты из-за ерунды завелась. Ну негр он, и что? Тебе жить со мной, а не с ним, а я вроде совсем не негр.

— А если она ребенка от него родит?

— Будет темненький ребеночек. Мулат или мулаточка.

— Дим-Дим!!! Скажи, что ты шутишь и этой свадьбы не будет!!!

Иветта укусила Диму за ухо и откатилась в дальний угол дивана.

— Почему же не будет? Ты держишь в руках

приглашение, из которого явственно видно, что свадьба будет.

— Но я не могу говорить людям, что моя свекровь сошла с ума и вышла замуж за негра! Который вдобавок весит сто с лишним килограммов и держит дома двадцать собак!

— Не утрируй. Собак у него всего восемнадцать, и дом у него — это именно дом, а не наша квартира. Там еще и стадо слонов можно держать. Полные мужчины многим нравятся. А за кем замужем моя мама — никого не касается.

— Но…

— Ви-Вишенька, — Дима подтянул жену к себе, усадил на колени и крепко обнял, — мы с тобой, кажется, мечтали выдать мою маму замуж. Мы мечтали занять ее хоть чем-нибудь, чтобы она перестала виться вокруг меня золотой мухой и непрерывно жужжать. Мы получили то, что хотели. Она занялась моим пиаром и больше года совершенно нам не мешала, моталась по миру, организуя толпы журналистов, падала по вечерам в кровать совершенно измученная. Теперь она влюбилась и собирается замуж, то есть одновременно не будет мешать нам и будет счастлива сама. А ты почему-то недовольна.

Иветта что-то бормотала про негров, отсутствие приличий, возраст и манеры, а Дима тем временем аккуратненько снимал с нее остатки одежды и устраивался сверху.

— Ви-Виш, ты, наконец, замолчишь? Или мне придется закрыть тебе рот каким-нибудь извращенным способом.

Иветта действительно замолчала. Тем более что Дима был абсолютно прав во всех отношениях.

Анастасия совершенно не собиралась замуж — она четко решила посвятить жизнь сыну, и ей очень нравилось быть его пресс-секретарем. Она даже собиралась пойти на какие-нибудь курсы, где обучают искусству раскрутки человека, но не успела — во время очередных гастролей познакомилась с Дэйвом. Кто их представил друг другу на очередной пресс-конференции, Анастасия, конечно, забыла, но запомнила восхищенный взгляд уже пожилого полного мужчины с веселыми искорками в глазах. На Анастасию давно никто так не смотрел — и она расправила спину, покраснела и смутилась. Дэйв немного говорил по-русски — изучал язык в университете. А Анастасия немного говорила по-английски — купила экспресс-курс и осваивала для работы. В результате они объяснялись практически на пальцах, поминутно хохоча, перебивая друг друга, — и Анастасия сама не заметила, как согласилась пойти с новым знакомым в ресторан после мероприятия, а потом отправиться к нему ночевать.

Дэйв вдовствовал более десяти лет — его жена умерла от рака. Трое его взрослых детей разлетелись по миру, ближе всех жила младшая дочь — в соседнем штате. Дэйв издавал два весьма солидных журнала о моде и искусстве, вдобавок нажил неплохое состояние, играя на бирже (собственно, эти деньги он и вложил в журналы, которые стали приносить доход далеко не сразу), считался человеком не богатым, но вполне состоятельным и жил не как русские мужчины в шестьдесят лет. Дэйв занимался спортом, играл в боулинг и бильярд, каждый год летал кататься на лыжах в Европу, не пропускал авангардных выставок и даже выходил на сцену в благотворительных концертах, радуя больных детишек оригинальной

интерпретацией образа Санта-Клауса или даже Микки-Мауса. Анастасия была потрясена — она не встречала ничего подобного. Энтузиазм Дэйва, его бившая ключом любовь к жизни заразили и ее. Она влюбилась. К счастью, Дэйв сразу ответил ей взаимностью.

— В русских женщинах есть… есть драйв, — сказал он, — наши не такие. Русские женщины особенные.

И Анастасия поверила, что она — особенная. Не только как мать гения, но и как женщина. Дэйв клялся, что красивее русских нет ни одной нации, а Анастасия — одна из лучших ее представительниц. Анастасию никогда не называли одной из лучших и самой красивой — ни родители, ни первый муж (она с трудом вспомнила его имя — и то благодаря тому, что в паспорте у сына стояло отчество Валерьевич). А Дэйв разбудил спящую красавицу. Анастасия с радостью согласилась стать его женой и кинулась по салонам — делать массаж, бороться с морщинами, наращивать волосы и даже колоть ботокс. Она помолодела лет на двадцать — не столько от усилий косметологов, сколько от счастья. И поэтому Дима был абсолютно прав — негр Дэйв или не негр, весит он сто килограммов или все двести, двадцать у него собак или восемнадцать — главное, что Анастасии с ним хорошо.

— Ну что, летим на свадьбу? — спросил Дима полчаса спустя, поглаживая Иветту вдоль спины, как кошку.

— Да… да… обожаю тебя, Дим-Дим. Ты всегда прав, а мой характер испортился от ожидания твоего наследника. Надеюсь, он будет того стоить.

— Не сомневайся — получится отличный парень. Мне показалось на снимке, что у него симпатичная мордашка — весь в меня.

— Нет, он похож на меня.

— Ну, и на тебя немножко. Радуйся, что сумела выбрать ему правильного отца.

— Ой!

— Что? Ты уже жалеешь?

— Нет. Я забыла тебе сказать! Через три дня после твоей мамы выходит замуж Лиза. Помнишь, я тебе про нее говорила?

— Помню. Я ее даже мельком видел, когда мы были на дне рождения у кого-то из твоих родственников — она пришла то ли с Жанной, то ли с Мари, я вечно путаюсь в твоих многоюродных сестрах и братьях. Симпатичная девочка. Мне Гошка наш говорил, что встречается с ней.

— Какой Гошка?

— Ты его вряд ли знаешь. Мы вместе учились. Гошка Соловьев. Хороший, кстати, парень, мы приятельствовали, потом жизнь как-то развела. Надо ему позвонить поздравить, вот и свидимся с ним на свадьбе, кстати.

Дима лениво потянулся.

— Не с чем тебе его поздравлять, — удивила Иветта, — Лиза не за Гошу выходит замуж.

— А за кого? Вот это шустрая девочка — у нее женихи просто роями вьются. Не ожидал. На вид такая тихоня.

— Она выходит замуж за Сашу, — объявила Иветта.

— За того самого? — Дима даже привстал.

— За того самого. Он вернулся из Словении, каялся, клялся в любви, и Лиза поняла, что все еще его любит. И готова принять со всеми недостатками.

— Шутишь?

— Нет. Кстати, — Иветта задумалась, — а что такого? Разве Саша теперь должен всю жизнь быть один? Он не убивал, не насиловал, не продавал детям наркотики. Да, конечно, он поступил нехорошо — но разве мы все такие идеальные? У нас мужчины бросают беременных девушек, бросают матерей в домах престарелых, уходят от детей, годами с ними не видятся и алименты не платят, судятся с братьями и сестрами за квартиры — а он всего лишь обманул невесту.

— Ви-Виш, но ведь ты могла покончить с собой…