Счастливчик

Наумов Алексей

— Лежебоки, — сказала мама. — Я даже не могу понять, кто из вас кого портит, Стёпа Счастливчика или Счастливчик Стёпу.

— Оба хороши, — сказал папа, кладя в карман спички. — Идёмте.

— Я ничего не вижу, — сказала мама. — Как я буду поджигать.

— Я посвечу тебе фонариком, — казал папа. — Вот здесь.

Луч света осветил деревянную конструкцию из небольших дощечек. На которую папа установил большую самодельную ракету, сделанную из фольги и селитрованной бумаги. Стабилизаторы были изготовлены из картона и закреплены нитками.

— Это точно безопасно? — волновалась

мама, заранее жмурясь.

— Совершенно, — сказал папа. — Но мы все отойдём подальше, под навес…

— Все готовы?

— Да!

— Даю обратный отсчёт! 10!

— А она точно не заденет никого?

— 9!

— Может лучше ты?

— 8!

— Что-то я нервничаю…

— 7!

— Кажется я не смогу…

— 6!

— Нет, я не буду!

— 5!

— Боже мой!

— 4!

— Ещё не поздно отложить эту дурацкую затею!

— 3! — дружным хором прокричала троица.

— Ой, ой, ой!

— 2!

— Мамочки!

— 1!

— НЕТ!

— Зажигание!

Мама щёлкнула колёсиком зажигалки и краешек бумаги, торчавший в хвосте ракеты, вспыхнул, разбрасывая искры.

— Все назад! — сказал папа, но все и так уже были под навесом, и первой туда прибежала мама.

Сноп искр превратился в струю ревущего пламени, вырывающегося снизу ракеты, но ракета никак не хотела стартовать, а только ходила ходуном и тряслась. Пламя максимально усилилось, засвистело и вдруг, когда оно уже начало угасать, ракета взмыла в воздух под протяжное ура на земле. Словно комета, она, роняя снопы искр, пронеслась по большой дуге над участком, потом внезапно ускорилась, сделала замысловатый пируэт, свистнула в последний раз и, полностью прогорев, спикировала на крышу дома, откуда скатилась под ноги ребятам, пшикнув и окончательно погаснув в луже на земле.

— А?! — сказал папа. — Как вам?! Не хуже стрижей! Только, конечно, требуется доработка и корректировка веса и, в следующий раз, всё будет гораздо интереснее.

— Без меня, — сказала мама. — Пойдёмте обратно, а то ветер холодный.

— Вы неслись как лань, моя королева… — шутливо сказал папа.

— Не желаю ничего об этом слышать, — отозвалась мама. — Стража, немедленно отведите этого человека на кухню и не спускайте с него глаз!

Серёжа и Варя схватили папу за руки, и повели на кухню.

— Караул! — закричал он в смятении. — Моя королева, я невиновен! Пощады!

Но «стража» была неумолима, и папа был препровождён на кухню, на которой царил полный разгром…

Стол был залит какао, куски кексов валялись на полу, где их доедал Степашка, а главный виновник «торжества», Счастливчик, гордо восседал на папином стуле, держа в каждой лапе по куску кекса. Его живот, грудь и мордочка были перемазаны какао и припорошены сверху сахарным песком из опрокинутой сахарницы. Увидев ребят, он тревожно пискнул с набитым ртом, бросил кексы и прыгнул на кресло. Его сообщник, сразу поняв, что дело принимает дурной оборот, быстро проглотил последний кусок кекса и спрятался под сервантом, поджав уши и хвост. Счастливчик же просто притворился спящим и даже свернулся калачиком, как он обычно делал, но его челюсти продолжали работать, дожёвывая не проглоченный кекс,

а один глаз был приоткрыт.

Папа захохотал первым. Виноватый вид перемазанного шоколадом Счастливчика, с сахарными разводами на голове был невероятно комичен и папа никак не мог успокоиться, держась обеими руками за живот. Мама была в гневе, но и она не могла сдержать улыбки, когда Счастливчик, сделав вид что только что проснулся, открыл оба глаза и протянул к ней свои перепачканные лапки, требуя обнять его.

— Безобразие! — говорила она неизвестно кому. — Тут нет ничего смешного! Только посмотри, сколько уборки. И скатерть, она стала ни на что негодной! И это зелёный поросёнок перемазал кресло и стул!

— И накормил друга, — смеялся папа. — Без помощи Счастливчика, ему бы никогда не добраться до кексов.

— Пять минут! — возмущалась мама. — Нас не было всего лишь пять минут и что вы тут натворили?!

Ребята не знали, что им делать. Им обоим было смешно, но они понимали, что это и их вина, нельзя было оставлять малыша одного, рядом с такими лакомствами. Теперь, нужно было отмывать кухню, второй раз за этот день…

— Нужно как то наказать их, — сказала мама.

— Это не их вина, — сказал папа. — Степашка только подбирал то, что ему сбрасывал малыш, а сам Счастливчик, просто любопытный зверёк, который любит вкусно покушать. Это моя вина. Малыш так сладко спал, что заморочил мне голову. Каков хитрец!

— Хорошенькое окончание новогоднего застолья, — сказала мама. — Нет, ну вы посмотрите на этих поросят?!

Степашка, поняв, что угроза миновала, выбрался из своего убежища, залез на кресло и принялся старательно вылизывать Счастливчика. Его брови и усы были в шоколаде, а Счастливчик стал буро-зелёным от размазанного по меху какао.

— Так, — сказал папа, беря Счастливчика на руки. — Я пойду, вымою его под душем, там, кажется, ещё осталась тёплая вода и выпущу Стёпу. Пусть побегает немного под дождём. Потом я вернусь и мы ту быстро наведём порядок.

— Иди уже, — сказала мама, повязывая поверх платья фартук. — Мы тут сами управимся. Варя, Серёжа, отнесите всю посуду в раковину и снимите скатерть. Я пойду, налью воды и вымою пол. И поставьте чайник, кипяток нам понадобиться.

К часу ночи всё сияло. Усталые ребята легли в кровать и хихикали, вспоминая прошедший день.

— Вот тебе и «скукота», — сказал Серёжа. — Такой Новый год получился, не забудешь.

— И мне понравилось, — сказала Варя. — Только жалко мы кексы недоели, они такие вкусные.

— Зато кое-кто другой славно поужинал, — засмеялся Сережа, и Варя присоединилась к нему.

— Только вот, — спустя какое-то время сказала Варя, — мы ничего не подарили папе…

— Вот блин! — подскочил на кровати Серёжа. — Точно! Как же так!

— Я забыла…

— И я тоже… Но знаешь, мы обязательно сделаем ему подарок. Настоящий подарок!

— Когда? — оживилась Варя.

— Точно не знаю, — сказал Серёжа, — но скоро. Очень скоро… очень…

— А большой? — спросила Варя, но ответа не было, Серёжа уже спал. Она села в кровати и выглянула в окно. Там, под светом фонаря, сверкало Новогоднее дерево, и Варя счастливо засмеялась.