Счастливые привидения
Шрифт:
— Послушай, Эстер! — сказала она. — Может быть, мне поехать в Маркбери вместе с тобой? Я не против, если тебе так будет лучше.
— Ах, моя дорогая! — в отчаянии воскликнула Эстер. — Какой, черт подери, в этом толк, о чем ты думаешь?
— Ну, я думаю, что тогда тебе не придется быть с ним наедине, ведь тебя это расстраивает.
Старшая сестра отозвалась глухим ироничным смехом.
— Право же, Генриетта, не будь ребенком!
И она одна отправилась в Уилтшир, где у Джо с недавнего времени была небольшая ферма, на которой он собирался зажить с молодой женой. После службы в артиллерии
Джо построил небольшое коричневое деревянное бунгало — в основном, собственными руками — позади которого текла речка и над ней росли две ивы. По обеим сторонам дома располагались коричневые сараи и птичники. За проволочным ограждением обитали свиньи, на лугу паслись две коровы и лошадь. У Джо было тридцать с гаком акров земли и всего лишь один юный помощник. Правда, скоро к ним предстояло присоединиться Эстер.
Новенькая ферма выглядела опрятно. Джо умел работать. Он тоже выглядел под стать новенькому дому, опрятным, здоровым и довольным собой. Даже не заметил «несчастного лица» невесты. Может быть, и заметил, но сказал всего лишь:
— Выглядишь усталой. Город изматывает тебя сильнее, чем ты думаешь. Здесь ты станешь совсем другой.
— Еще бы!
Ей тоже нравилось на ферме! Нравились многочисленные бело-желтые куры и всегда бодрые свиньи! И ивовые листья, желтые, узкие, падающие позади дома со старых сгорбленных деревьев. Все это ей очень нравилось: особенно желтые листья на земле.
Эстер сказала Джо, что все замечательно, прекрасно, первоклассно! И он был очень доволен. Он сам и вправду выглядел превосходно.
В половине первого мать молодого помощника подала им обед. Солнечный день был посвящен нетрудным делам — после того, как Эстер вытерла посуду, чтобы помочь матери молодого человека.
— Теперь уже недолго осталось, мисс, и вы будете сами тут хозяйничать. Кухонька на редкость хороша.
— Недолго осталось! — повторила Эстер, стоя в маленькой деревянной кухне, в которой было нечем дышать из-за включенной плиты.
Женщина ушла. После чая ушел ее сын, потом Джо и Эстер заперли кур и свиней. Наступил вечер. Эстер отправилась готовить ужин, почему-то чувствуя себя дура-дурой, а Джо зажег камин в гостиной, с удовольствием ощущая свою значительность.
Вплоть до самого утра, когда вновь появится юный помощник, они с Эстер пробудут одни. Полгода назад Эстер только радовалась бы. Им было на удивление хорошо вместе — Джо и Эстер. Они дружили, и их семьи тоже дружили много, очень много лет. Джо всегда был исключительно милым и не давал поводов для опасений. И она тоже не делала ничего плохого. Боже правый, конечно же, нет!
А теперь, едва она обещала выйти за него замуж, он, увы, совершил ужасную ошибку: «влюбился» в нее. Никогда прежде не было ничего подобного. Если бы ей могло прийти в голову, что так будет, она бы непременно сказала: давай, Джо, останемся друзьями, потому что иначе нас ждет разочарование. Как только он начал лезть к ней с объятиями и поцелуями, ее стало от него воротить. Однако она понимала, что это неизбежно. Даже уговаривала себя, мол, это должно ей нравиться. И все же не понимала, почему,
— Эстер, — печально проговорил Джо, — боюсь, ты не любишь меня так, как я люблю тебя.
— К черту! — вскричала Эстер. — Если не так, то благодари судьбу, вот что я скажу тебе.
Даже если Джо понял двусмысленность ее слов, то не подал вида. Он никогда не умел смотреть правде в глаза. Просто старался не замечать то, что было ему неприятно, вот и теперь он как будто не замечал, что ей не по себе. Так ему было удобнее.
Джо отлично разбирался в машинах, в том, как надо вести хозяйство, и во всем остальном, что важно для фермы. Но Эстер-то посложнее любой машины! У нее тоже хватает всяких сложных клапанов, магнитов, акселераторов и всего прочего! Почему же с ней он даже не пытается быть более терпеливым и внимательным? Ее тоже надо уметь завести. Даже машина не тронется с места, если неправильно к ней подойти. Эстер понимала, что ей надо хорошенько все обдумать, если она хочет вместе с Джо запустить матримониальную машину. Он же, дурак, сидит в неподвижно стоящей машине и делает вид, будто она мчится с невероятной скоростью.
Вечером Эстер стало совсем плохо. Весь день она с удовольствием занималась вместе с Джо делами. Ей нравилось быть рядом с ним. Но наступил вечер, и они остались одни в дурацкой комнатке с уютным камином. Это уж слишком — и Джо, и трубка Джо, и самодовольство на лице Джо.
— Иди сюда, сядь поближе, — настойчиво проговорил Джо, похлопав ладонью по дивану рядом с собой. И она, искренне считая, что правильная девушка была бы счастлива пойти и сесть «рядом», подошла и села. Однако внутри у нее все кипело. Какое нахальство! Какое нахальство с его стороны даже поставить сюда диван! Что может быть вульгарнее дивана?
Она стойко выдержала его руку у себя на талии, не говоря уж о его напрягшихся мускулах, что должно было означать объятие. Он бережно постучал трубкой. А она думала, до чего же у него глупый и самодовольный вид, и ничего не осталось от прежней естественности, прямоты, искренности. И с чего это он гладит ей затылок? Какой идиотизм эти его попытки изображать любовное томление! Ей вдруг стало любопытно, какие такие пустячки нашептывал, например, лорд Байрон своим дамам. Наверняка, он не казался им беспомощным дураком! И еще чудовищнее со стороны Джо вот так целовать ее.
— Джо, мне было бы гораздо… гораздо приятнее, если бы ты сыграл для меня, — выпалила Эстер.
— Нет, дорогая, только не сегодня.
— Почему не сегодня? Я бы с удовольствием послушала Чайковского, а то у меня не то настроение, какая-то вялость.
Джо послушно встал и направился к роялю. Играл он совсем неплохо. Эстер слушала. И, правда, Чайковский мог бы ее расшевелить. Музыка могла бы ее расшевелить. Но ей было слишком тошно из-за неотвратимых любовных ласк Джо, если их можно так назвать, особенно после такой музыки.
— Прекрасно! — сказала Эстер. — А теперь мой любимый ноктюрн.
Пока Джо старательно преодолевал трудные пассажи, Эстер потихоньку выскользнула из дома.
Ах! — с облегчением воскликнула она, вдыхая прохладный октябрьский воздух. Снаружи было уже почти темно. В небе ярко светил полумесяц, воздух казался неподвижным, и сумерки лежали на земле, словно туман.
Эстер тряхнула волосами и направилась прочь от бунгало, шагая точно в такт своему любимому ноктюрну. Ей хотелось убежать подальше и ничего не слышать.