Счастливый доллар
Шрифт:
Фотография грязная, словно пролили на нее то ли кофе, то ли чай, а потом долго-долго пытались оттереть, но вместо этого лишь попортили цветной слой. Белая россыпь царапин на продранной бумаге. Черные пятна грязи. И за этой бело-черной вуалью прячутся люди.
На снимке четверо. Темноволосый парень лет двадцати обнимает смуглую девушку. Она совсем юная, но есть что-то такое во взгляде, что заставляет цепенеть.
– Ильюшка. Верочка. И вот еще Олег.
Совсем не похож на мертвеца, которого Агнешка помогала прятать.
– А это Антошка.
Парень
– Он совсем больной, – пожаловалась старуха, вытаскивая вслед за снимком пачку писем, перевязанных красной лентой. – Ему лечиться надо. Вот пусть и лечат. Я им все отдам. Верочка мне часто писала…
Город начался с новостроек и одноногих кранов-журавлей, медлительных и важных. Длинные шеи тянулись над остовами будущих домов, кланялись и снова поднимались, скрываясь в низких облаках. Люди-муравьи копошились в горах строительного мусора и обживали островки остановок, вытягивались пестрыми ручейками вдоль тротуаров и штурмовали переходы.
Люди жили привычной жизнью.
– Отдам. Пусть ищут. Пусть ловят. Пусть накажут всех, теперь уже не о ком жалеть… я, как вы приехали, позвонила ему. Рассказала. А он что? Посмеялся. Говорит: не беспокойся, бабушка, будет тебе твоя прибавка к пенсии до конца жизни… приехать обещал.
– Он – это кто? – уточнила Агнешка, встраиваясь в транспортный поток.
– Он – это Пантелейка. Дьявол старый. Приехал и… спалить меня вздумал. Думал, что я с чаю его крепко усну, а потом никто разбираться не станет. Только я проснулась. Выскочила, в чем было… ох горе-то, горе какое! А он пусть теперь поплатится. За всех и сразу.
Тошнота подступила к горлу. Как можно так жить? Они же… они не люди – пауки в банке. Норовят сожрать друг друга. И плюнуть бы на них – пускай. Пусть душат, травят, режут, стреляют. Пусть своею кровью за ту, другую, платят, только… Семен не виноват, что влип в их паутину.
Семена надо спасти.
У отделения милиции Агнешка притормозила.
– На, пусть тебе будет, – старуха сложила снимок пополам, сунула между конвертов и протянула Агнешке. – А с этих и рассказов достаточно… ох, страшно мне, деточка. И козы… коз на кого бросить?
– Я присмотрю.
– Присмотри, присмотри… а все одно страшно. Будут говорить, что я им помогала. А я же не помогала. Я молчала. Просто молчала.
Действительно, это же просто – не сказать.
– Внуки ведь. Родная кровь. А кровь – не водица…
– Идите, – сказала Агнешка и, перегнувшись через старуху, открыла дверь. – Идите и расскажите все. Тогда, может быть, кого-то и спасете.
Бланш
Разговор, которого не было
Только когда мы отъехали на несколько миль от Джоплина, я осознала, что на самом деле произошло. Там, в гараже, убили не полицейских, а меня – мои надежды и мои мечты. Мою свободу и мое будущее, подменив его каким-то бессмысленным бегом.
Я кричала. Плакала. Уговаривала оставить меня в покое. А потом впала в забытье и просто смотрела на дорогу. Бак держал меня на руках, гладил и уговаривал, что все не так и плохо.
Конечно, не плохо. Все ужасно!
В тот день мы ехали. И в следующий тоже. И в остальные, слившиеся для меня в одно большое бесконечное путешествие. Мы проехали насквозь штаты Нью-Мексико, Канзас, Небраску, Айову и Иллинойс, затем назад через штаты Миссури, Арканзас, Оклахома и Луизиана. Клайд смеялся и говорил, что весь мир лежит перед нами и мне нужно посмотреть на этот мир.
Я смотрела, пытаясь понять, где и когда мы умрем. Я пыталась отстраивать мечты заново, но даже в воображении они выходили хрупкими и быстро рассыпались.
Порой у нас заканчивались деньги, и тогда парни совершали ограбление. Брали немного. Да, сэр, вы не поверите, если я вам скажу, насколько скудной была наша добыча. Поэтому не говорите мне, что Клайд и Бонни вышли на дорогу, желая легких денег. Тяжелые это были деньги. Щедро приправленные свинцом и людской ненавистью.
Бонни и Клайд словно бы не замечали этого.
Постепенно я привыкала и однажды, когда Бак угнал для нас «Форд-купе V8», не стала его упрекать. Даже обрадовалась, что теперь у нас есть своя машина.
Было всякого. Менялись города и дороги. Менялись машины. Мы ездили то вместе, то снова отдельно. Мы расходились и сходились, как супруги, не способные жить в мире, но и не находящие в себе сил расстаться друг с другом.
Случались грабежи и перестрелки. Случались аварии. Несколько раз ранило Бака. Доставалось и Джонсу. Однажды сильно пострадала Бонни, но выжила.
Самое страшное, что в этом существовании, которое мы вели, не было смысла. Бег в никуда и проп асть, с каждым днем все более явная.
Бак перестал говорить, что все наладится.
И люди вокруг тоже молчали. Да, людей вокруг Клайда всегда хватало, словно он притягивал всю мерзость рода человеческого, но удержать не мог.
Больше всего народу в банде было перед налетом на Истхем и сразу после. Туда пошли Джо Палмер, Ф альтс, прибившийся не так давно, а когда вернулись, то присоединился Гамильтон и Метвин…
Нет, про налет ничего сказать не могу. Мне удалось уговорить Бака не участвовать в этом деле, так что спросите другого.