Считай звёзды
Шрифт:
В поездку на выставку берут только тех, у кого отметки выше тройки. То есть мне требуется получить хотя бы «удовлетворительно» за последние проверочные, тогда мне позволят отправиться со всеми выпускными классами. Конечно, учителя сделают всё, чтобы я не сдал нормально. И тут проблема не в их отношении ко мне лично. Просто я из «упырей». А кто хочет брать с собой одного из «диких» придурков? Удобное правило по отбору в поездку. Упыри не едут, поскольку все их тесты провалены с успехом.
Так что да, на часах около двух ночи, за окном темень полная, а я сижу и рву задницу над всеми предметами для пересдачи нескольких тестов. И всё завтра, после уроков. Эти херовы
От постоянного чувства ущербности устаешь. Обычно в голове рождается два возможных варианта: тебе становится просто похер, или живешь в ожидании «чуда». Я думаю, мне было плевать первые два-три года, а потом что-то в голове переклинило. Отчего-то решил, что вселенная сама всё исправит, так что последующее продолжительное время существовал в ожидании, что со мной само по себе что-то произойдет. И только к старшему классу осознал, что результаты и перемены нуждаются в твоей надорванной заднице. Не могу точно сказать, что хочу сдать все тесты, чтобы выебнуться перед Остином, доказав ему, что могу идти в ногу с ним. До него мне далеко по многим аспектам, но…
Совершенно не понял новую тему по биологии. Нужно, чтобы кто-то разжевал, а разве это не та самая хорошая возможность первого разговора? Можно попросить её объяснить. Он видел, как она спокойно реагировала на подобные просьбы, вовсе не считая их странными, и не отвергала помощь.
И в начале сего замысла чувствуется трудность. О’Брайен поправляет ремни рюкзака, отходя от двери кабинета, не сводя тревожного, неуверенного взгляда с девочки, которая сегодня улыбается сдержаннее обычного, да и выглядит уставшей, но не изменяет себе, поддерживая беседу с друзьями.
Правда в данный момент, она находится одна. Стоит у своего шкафчика, прижавшись к нему спиной, и озирается по сторонам, ожидая, наверное, рыжую подругу. Губы не растянуты, движения рук скованы. Потирает плечи. Непривычно видеть её такой.
Дилан повторяет одну и ту же фразу в голове, с которой рассчитывает подойти к однокласснице. Мимо проходящие люди немного сбивают настрой, но в целом, мальчишка остается верным своему решению. Впервые.
Жесткая хватка за плечо. Отдергивание назад, вынуждающее качнуться на слабых от сбитого сердцебиения ногах. Дилан прекрасно ощущает, как воздух не желает поступать в легкие при виде этой неприятной улыбки русого одноклассника, вставшего перед ним:
— Куда идешь? — улыбка. Ладони сует в карманы брюк, довольно изучая О’Брайена. Тот сжимается, сглотнув воды во рту, отводит глаза в сторону, избегая зрительного контакта с человеком, который уже несколько месяцев скрыто терроризирует его. Ангел в лицо. Черт за спиной.
Дилану хватило одного раза. Одного признания своей заинтересованности. Больше он никому никогда не раскроет своих мыслей.
Неумение скрывать себя позволяет допустить ошибку — О’Брайен стреляет быстрым взглядом за спину Остина, желая убедиться, что Райли больше нет на месте, но она еще стоит. Там. И русый оглядывается, сразу находя предмет заинтересованности «недруга», поэтому улыбка расширяется, а довольство в его груди увеличивается в разы:
— Ты собирался поболтать с ней? — опять окидывает взглядом, полным пренебрежения. Дилан всё же смотрит в ответ, с чувством унижения и стыда за себя самого, за свою личность, за то, какой он есть. Это неестественно. Подобное отношение к себе неправильно, но именно его воспитывает в себе мальчишка под давлением Остина.
— А ты не боишься, что вы просто не поймете друг
— Уровень у тебя, мягко говоря, имбицила, — улыбка. Взгляд на Дилана. И впечатывает мятый лист обратно в грудь мальчишки, заставив того сделать еще шаг назад. Остин еще долгое время сохраняет их зрительную войну, в которой выходит победителем, так как О’Брайен первым отводит взгляд. Русый поворачивается к нему спиной, двинувшись уверенным шагом к подруге, а на лице той начинает сиять та самая знакомая улыбка.
Дилан топчется на месте, нервно моргая из-за легкой потерянности в эмоциональном плане. Он озирается по сторонам, будто считает, что все вокруг наблюдают за его провалом. Каждый видел, как его опустили? Почему-то мальчишка в этом убежден…
…Задрался я. Ощущать себя хуже…
…Поднимает пропитанный обидой и еще невинной злостью взгляд на Остина, пока тот обнимает Райли за плечи, о чем-то громко говоря, и девочка смеется, находя его слова забавными.
Ему достается всё. Даже если оно ему не требуется,
Просто как факт. Факт того, что он лучше. А О’Брайен где-то под его ногами. Ниже…
Знаете, тут играет роль самооценка, мужское самолюбие, кретинизм. Жаль, что в пятом классе я не особо заботился об этом, а вот сейчас всё дерьмо скопилось и подперло прямо к глотке. Ещё немного — и блевану к херам от отвращения к себе, поэтому должен сделать что-нибудь, что способно оправдать меня перед собой. Знаю, звучит непонятно, но для меня это имеет смысл.
Порой мне правда кажется, что именно мои вросшие в разум мысли о моральной ущербности становятся таким сильным барьером перед разговором с кем-либо. Но к чему сейчас об этом думать? Вряд ли удастся в короткий срок изменить в себе то, что воспитывал годами. Тихий. Молчаливый. Низший слой. Тупой. Нет, реально, идиот. Странно, что я так боялся подойти к Райли и показаться ей придурком. Я ведь и без того им являюсь. Ирония, блять.
Взгляд скачет по строчкам параграфа по химии, слова путаются в голове, по вине того информация не обрабатывается. Приходится вновь и вновь перечитывать одно и то же, но результат остается неизменным. Выдыхаю, спиной прижавшись к спинке стула. Отклоняюсь назад, закинув голову, а ледяными ладонями тру немного горячее от скачка температуры лицо. Дышу. Головная боль усиливается с каждой минутой, проведенной за этим столом с этими учебниками и тетрадями. Сколько можно? Есть ли шанс заснуть в обнимку с теорией по физике, а завтра на «отлично» написать тест? Хотя, мне даже мечтать о такой высокой отметке не стоит. Сам себе кажусь шутом.
Сцепляю пальцы на затылке, чтобы поддерживать голову в удобном положении. Смотрю на часы, с раздражением следя за минутной стрелкой, быстро двигающейся по кругу. Знаю, надо взять себя в руки и приступить к занятиям, но от усталости глаза готовы расплавиться. Прикрываю их, подарив себе возможность насладиться темнотой, но недолго.
От недостатка сна понижается способность различать внешние раздражители, правда хватают сознательно за шарканье ног, поэтому открываю веки, уставившись в потолок. Краем глаз улавливаю силуэт, промелькнувший в стороне коридора. Поворачиваю голову, изучаю поверхность распахнутой двери, пока не удается еще раз убедиться в присутствии еще одного человека на первом этаже дома.