Считай звёзды

Paprika Fox

— Где ты шляешься?! — не моё дело. Определенно.

— Отвали! — девушка рычит, как дикая псина.

Я опять рву край губы до крови. Сжимаю и разжимаю ладони, чувствуя, как в венах закипает кровь. Привычный холод пропадает из тела, давая жару охватить меня. Конечно, это согревает, но мои отрицательные эмоции сильнее. Сглатываю, сорвавшись за ней:

— У тебя критические дни, блять?! Какого хера ты такая бешенная?!

Райли уже бежит по лестнице вверх, еле сохраняя равновесие. Я торможу у подножия, кое-как справляясь с бешенством, что обычно приводит меня к поступкам, о которых впоследствии жалею. Контроль.

— Подростковый

максимализм?! — рычу ей в спину до того, как она уносится в коридор второго этажа. — Блять! — вырывается вместе с моим ударом ногой по перилам лестницы. Отступаю назад, громко глотая воздух через нос. Руки ставлю на талию, прислушиваясь к тишине, повисшей над головой. Сердце отрицательно реагирует на эмоциональный скачок, начав презрительно ныть, напоминая о себе, как о проблемной части моего тела. Сжимаю зубы, пальцами одной руки сжав губы, и опускаю ладонь, не сдержав злое:

— Блять, — ругаюсь в пустоту, теряя полнейший контроль над дыханием. Рваный вдох. Хриплый выдох. Ладонью растираю горячий лоб.

Эта девчонка выводит меня из себя.

Но больше ненависти испытываю к себе. Не стоит вообще лезть в чужую жизнь, но с нездоровым наслаждением нахожу оправдание своему поведению. Я просто не могу быть тупо равнодушным к этой крольчатине. Мне требуется испытывать эмоции, а она рождает внутри меня исключительно негативные чувства.

Да, я всеми клетками ненавижу тебя, Янг-Финчер. И плевать, что эта ненависть безосновательная. Мне просто напросто так легче. Легче признаться в злости, чем в чем-то ином.

Так что да, я ненавижу Райли — херов кусок крольчатины — Янг-Финчер.

За что?

За то, что сам запутался в себе. Надо же кого-то обвинить в этом.

***

— Я не ожидала чего-то сверхграндиозного, что смогло бы потрясти мое окрепшее сознание, но, — женщина, сидящая в кресле напротив перебирала листы, принесенные учителями. Она отвечает за успеваемость выпускных классов, поэтому именно с ней парню приходится иметь дело. Отдельный кабинет, выполненный в серых тонах, смущает, наводя на не самые радужные мысли, но везение на стороне О’Брайена. Обычно его вызывают сюда для очередных предупреждений о скором исключении, но именно сегодня женщина испытывает изумление, пока изучает проверенные тесты:

— Тебе удалось удивить меня. Есть правило о пересдачах. Человек, переписывающий тест, получает оценку на балл ниже. У тебя все тройки, есть тройки с минусом, понимаешь, к чему я? — она поднимает на него свой стеклянный взгляд из-под очков. Выражение лица каменное, совершенно без эмоций, так что еще труднее распознать её чувства, угадать, довольна она или злится. Дилан щурит веки, расслабленно (конечно он будет скрывать свою напряженность) устроившись на стуле напротив стола:

— Ну, я немного умнее, чем выгляжу? — предполагает, и видит, как тонкие губы женщины еле растягиваются. Она машет листами с тестами перед его лицом:

— Ты способнее, чем кажешься, идиот, — мило. — Только вот поздно спохватился, но, думаю, я смогу замолвить за тебя словечко, — раскладывает тесты по папкам. — Для меня важно видеть стремление ученика к обучению и развитию. Не думала, что замечу подобное за тобой, но раз уж так вышло, — вздыхает, пожав плечами и стрельнув повторно на парня взглядом, который ерзает на сидении, стараясь не меняться в лице. — Я попрошу за тебя. Поздравляю, тебя не исключат. По крайней мере, не в ближайший месяц.

Отлично. Дилан не показывает, но он

крайне доволен собой, и ему… Первое, что ему охота сделать — позвонить матери и рассказать об успехе, но даже в этом желании он ограничен, ведь женщина вне зоны доступа.

Так что О’Брайен проглатывает желание. Опять. В тишине. В молчании. Разделяя его наедине с собой.

Курит. После последнего урока никто не спешит оказаться дома. По большей части, подростки отдыхают в кафетерии, пьют кофе, угощая друг друга сладостями и обсуждая насущные проблемы. Дилан не любит кофе. Не любит сладкое. Он выкуривает вторую сигарету, пока прогревает машину, или оправдывает себя этим ожиданием, а сам наблюдает за происходящим у ворот парковки: Нейтан сутулится, нервно озираясь по сторонам, пытается унять стоящую рядом женщину с растрепанными темными волосами и в непонятной мятой одежде. У неё бледное лицо, мешки под глазами. Пальцы ладони, которой указывает на парня, дрожат из-за принятого накануне вечером наркотического вещества. Вокруг слишком шумно, но О’Брайен и не торопится услышать их разговор. Всё и так ясно. Мать Престона опять вызвали в школу. Она явилась в нетрезвом виде, чем поставила совет учителей по воспитательной работе в неловкое положение. Накричала на всех. Теперь отыгрывается на сыне, который всячески пытается заставить мать сесть в машину. Делает это осторожно, но каждая попытка встречает в ответ сильные удары по его плечам и груди. Дилан подносит сигарету к губам, морщась, когда неряшливая женщина бьет парня по щеке. Он застывает, взглядом врезаясь в асфальт. Все вокруг искоса наблюдают. Кто-то, особо не любящий упырей, получает удовольствие от происходящего, даже додумывается снимать на видео. Тихо посмеиваются, с осуждением покачивая головой.

Женщина заплетающимся языком высказывает Нейтану, тот смиренно выслушивает, решая никак не противоречить ей. Стыдно? Стыдно. Но унижение — именно то, к чему ему не нужно привыкать. Терпение. Контроль.

Дилан выдыхает дым. Отворачивает голову, не желая видеть. Копчиком опирается на стекло окна машины, покуривая, а рядом останавливается рыжая девушка, лицо которой усыпано веснушками:

— Опять она высказывает ему при всех… — смотрит в сторону Нейтана, который мягко просит мать сесть в машину. Как она вообще доехала? Девушка поправляет круглые очки, сложив руки на груди, и переводит внимание на О’Брайена, замечая, как тот задумчиво дымит, уставившись вниз:

— Где Райли пропадает? — оглядывается, чтобы убедиться, что никого из знакомых нет рядом. Дилан глотает никотин, морщась. Не хочет говорить о Янг-Финчер, поэтому дает короткий ответ:

— Дома.

— Болеет?

— Типа того, — хмурится. Агнесс моргает, немного наклонив голову к плечу, и догадывается без затруднения:

— Поссорились?

— Мы не дружим, так что и ссориться не можем, — огрызается, бросив сигарету на асфальт. Давит ногой, выпуская дым из ноздрей, а ладони прячет в карманы кофты.

Агнесс замечает цветастый фургон, тормозящий у задних ворот школы:

— Ладно, пока, — поправляет ремень сумки, висящей на плече. Дилан лишь кивает головой, но сердитость не пропадает с лица. Рыжая удаляется, оставив его. О’Брайен отрывается от машины, зло придавив дымящийся окурок ногой.

Ведь ему опять приходится терпеть всплывающие воспоминания, которым уже не место в его реальности. Он вырос. Многое изменилось, он сам стал другим, так что всё давнее более не актуально, оно…