Считай звёзды
Шрифт:
О’Брайен что херов музыкальный гений?
— Так вот, помнишь, в пятом классе… — точно не припомнит. — У нас проходили соревнования между классами.
— Ну, да, — не понимаю, к чему он.
— Тогда пришел мой отец. Он не часто выделяет мне время, поэтому я был безумно счастлив и хотел показать себя лучшим. Вышел на бег с точным желанием победить, — пускает смешок. — И тут вызывают О’Брайена. Сказать, что я пересрался, это просто… Ничего не сказать, — улыбается. — Дело в том, что у наших семей не самые гладкие отношения, то есть для моего отца семья Дилана была самым отличным примером
— Но ты выиграл, — вспоминаю.
— Да, потому что я сжульничал. Поставил О’Брайену подножку.
Отвожу взгляд, прозрев:
— Вот оно что… — приоткрываю рот. — А я-то думала, чего он свалился на старте. Над ним еще долго смеялись после этого, — тут мне становится не по себе. — Нехорошо вышло, — огорченно смотрю на Остина, понимая, как сделала Дилану неприятно, когда сказала его маме о его фиаско на соревнованиях. Неловко.
— Отец не заметил, но даже увидев, похвалил бы. Как он говорит: «Чтобы идти по головам, для начала нужно поставить всех на колени», — хочет вновь закурить, поэтому отнимаю упаковку. — В общем, честно, мне было стыдно, но не за то, как я его опозорил. Перед самим соревнованием произошло кое-что странное, — прерывается. — Я могу умолчать об этом?
— Почему?
— Не хочу, чтобы ты думала об этом, — признается, переминаясь с ноги на ноги, меняя опору с локтей на ладони, чтобы немного вытянуться на носках. — Знаешь, я немного собственник.
— Немного? — чуть ли не смеюсь.
— Не горжусь, — он сдержан в улыбке. — Ты мой друг. Не хочу, чтобы ты забивала этим голову. Просто, уверен, что этому типу в принципе было плевать на позор перед столькими людьми. Он ненавидит меня по иной причине. И мне это всегда нравилось, ибо я знал, что всегда мог вынести на нем злость, а он и не станет терпеть. Он будет отвечать, а это плюс к адреналину, понимаешь?
— Если честно, нет, — качаю головой. — Я вряд ли пойму желание приносить кому-то вред.
— Это хорошо, — Остин оглядывается на дверь балкона. Думаю, он уже готов побыть немного с мамой.
— Спасибо, что выслушала, — наклоняет голову, касаясь виском тыльной стороны своей ладони. Смотрит на меня. Так, его на самом деле сложно понять, но я невольно представляю, что было бы с ним, не будь у него возможности поделиться проблемами. Он держал бы всё в себе, так что… Хорошо, что у него есть друзья. Думаю, Остин точно не станет таким уродом, как его отец.
Дружески хлопаю его по плечу, кивая:
— Всё в норме. Я рада, что мы поговорили, — вздыхаю. — Может, немного посидишь с мамой? — мне самой необходимо побыть одной и отойти от разговора, родившего внутри меня много иных вопросов, связанных не только с отношениями между парнями, но и тот странный случай, о котором не пожелал говорить Остин… Настораживает. Никак не могу вспомнить, чем занимался друг перед соревнованиями. Может, они с Диланом пересеклись перед забегом? Голова кипит.
— Да, я пока… — выпрямляется с тяжелым вздохом. — Пойду.
— Дам тебе время, — мои пальцы окоченели, но плевать. Остин готовится развернуться, чтобы пойти в палату, но останавливается, снимая с себя куртку. Набрасывает мне на плечи. Молча благодарю,
***
Вечер. Чертов вечер. И теперь О’Брайен убежден в собственной догадке. Он проводит целый день на кухне, не потому, что ему нечем заняться, дело в том, насколько вокруг тихо. Ничего. Пусто. Столько лет морального одиночества должны были выработать привычку, но парень всё равно чувствует себя дискомфортно. Он набирает номер матери на протяжении стольких часов, а получает одно и то же. Недоступен абонент. Ладно. Продолжает сидеть.
Темнеет. Становится холоднее. И невыносимо. Райли не придет. У нее ведь херова ночь с Остином, так почему О’Брайен должен терпеть одиночество? Все развлекаются, хорошо проводя время, так что…
Дилан создаст вокруг себя иллюзию родства.
***
Остин паркует автомобиль у дома Агнесс, и мы оба начинаем обсуждать его внешний облик, каждый раз поражаясь фантазии этой семьи. Сейчас одноэтажное строение пестрилось разноцветными огнями сверкающих гирлянд. Цветастые занавески скрывали окна дома, но было видно, как внутри на кухне всё окутал легкий дымок.
— Опять они притон устроили, — мы шутим об этом, хоть образ жизни Агнесс для нас необычен, мягко говоря: постоянно колесит с родителями в фургоне, устраивают митинги. И таких, как они, целая группа. Много людей-кочевников. Когда они собираются вместе на фестивале, то это потрясающее зрелище. И пускай они частенько грешат с травой. Главное, что Агнесс как-то далека от употребления. Правда, был случай, она принесла на ночевку к Остину упаковку. Мы ее скурили… И больше не притрагивались.
— Надеюсь, Агнесс не надышалась, — поворачиваюсь к парню. Тот смотрит на меня, скрывая недоверия:
— Может, не стоит тебе сегодня у нее оставаться?
— Да ладно, как будто ты не знаешь родителей Агнесс, — беру рюкзак. — Увидимся в школе. Завтра буду травить мозг домашкой.
— Да, ты многое пропустила, — друг загадочно ухмыляется, и я замираю, не веря:
— Черт, Агнесс опять заплела Роббу косички, пока тот спал?
— Ага, — Остин смеется. Я рада. — И уже неделю не может расплести.
Закатываю глаза, улыбаясь:
— Мне его жаль, — открываю дверцу. — Ладно, пока, — выхожу, но Остин вынуждает меня наклониться к окну.
— Спасибо за сегодня, — он прикусывает нижнюю губу. Киваю, пожимая плечами, и отхожу от автомобиля, ожидая, когда тот сдвинется с места.
Тяжелый день. Еще и неприятно покалывает в груди. Нужно принять витамины, чтобы точно провести остаток дня в отличном настроении.
Держу рюкзак за крючок, оглядев бедный, но уютный район Агнесс, и оборачиваюсь, шагая к сверкающему дому подруги. Поднимаюсь на скрипящее крыльцо, открывая сначала одну дверь, затем стеклянную вторую, завешенную сеткой от комаров. Вхожу в теплый, тускло освещенный плохими лампами коридор, прислушиваясь к музыке, льющейся из старого магнитофона.