Считайте дело законченным
Шрифт:
— Да, конечно. Но меня удивляет другое. Почему сначала Пирс согласился на развод, сам добровольно позволил засвидетельствовать нарушение им супружеской верности, словом, сделал все, о чем вы его просили, а затем, вдруг, без всякой видимой причины, передумал. Я не могу понять, почему это случилось, Квирида. — Он взглянул на нее с улыбкой, а она заметила, что когда он улыбается одними губами, а глаза остаются серьезными, он выглядит довольно грозно.
И снова она пожала плечами и ответила:
— Я этого не знаю.
— В самом
Он встал со стула, продолжая глядеть на нее с той же двусмысленной улыбкой.
— Послушайте, Джонни, вы очень гадко обращаетесь со мной и вы крайне нелюбезны!
— Я и не стараюсь быть любезным, я выполняю свой долг.
— Я думала, что вам быть может приятно выполнять свой долг в отношении меня. И вы не можете пожаловаться на мою скупость.
— Вы имеете в виду ваш чек? Благодарю вас за него. Деньги мне несомненно пригодятся. Знаете ли вы о чем я думаю, Квирида?
— Нет, но хотела бы узнать, Джонни.
— Я думаю, что вы предложили мне жениться на вас в связи с тем, что вы опасаетесь Пирса Джейла. Я полагаю, что, если бы я выразил свое согласие на брак с вами, вы бы мне все рассказали, ну а до тех пор, имея какое-то преимущество предо мною, вы ничего мне не скажете, потому что не имеете ко мне полного доверия. То, что связывает вас с Пирсом, имеет такой характер, что вы бы не могли довериться кому бы то ни было. А во мне вы не уверены. — Вы думаете, что можете мне доверять, но вы этого не знаете точно и твердо.
— О, Джонни, мне вовсе не нравится ваш образ мыслей, и вы сами мне не нравитесь таким.
— В самом деле? Я нравлюсь вам, когда выполняю все ваши желания и верю всему, что вам угодно мне рассказывать. Послушайте, Кривида! Вы очень красивая женщина и мне вы очень по вкусу. Но я не женюсь на женщине, которая хочет взять верх надо мной и хочет себя обезопасить. Если я женюсь когда-нибудь то для этого, кроме упомянутых, должны быть и другие побудительные причины.
— Я полагала, Джонни, что у вас есть эти причины. Он встал и направился к двери.
— Я погашу свет внизу, когда буду уходить. Скажите, знаете ли вы, что имеют в виду американцы, когда говорят “поговорить по-турецки”?
— Да, это значит говорить здраво и говорить правду.
— Правильно, — сказал Вэллон, — когда бы вам ни захотелось “поговорить по-турецки”, позвоните мне. А до тех пор прощайте, моя дорогая. Быть может, если я сам что-нибудь узнаю без вас, я сам позвоню вам. До свидания.
Он вышел, закрыв за собою дверь. Она прислушалась к его удаляющимся шагам, услышала стук захлопнувшейся двери, уткнулась
Врач сказал:
— Вы теряете в весе, да и нервы не в порядке. Может быть вы пьете слишком мало веганина и слишком много виски?
— Возможно.
Придвинув пачку сигарет к Джонни, врач спросил:
— Сколько вы выкуриваете в сутки?
— Думаю, вероятно, около семидесяти штук. Врач откинулся на спинку стула.
— Припомните вчерашний день.
— Да, припоминаю.
— Что вы ели в течение всего дня?
— Я никогда не ем по утрам, а пью одно лишь кофе. На ленч я съел половину сэндвича. Вечером мне подали цыпленка, но я его не люблю и возместил его виски и бакарди.
— В чем дело, Джонни — деньги или женщина?
— Да бросьте! Эти два вопроса меня никогда не волнуют. Врач пожал плечами.
— Но если вы ничего не едите, а только курите и пьете, то даже без особых волнений вы убьете себя. Спите ли вы?
— Иногда, не часто.
— Почему бы вам не взять себе отпуск?
— Это великолепная мысль, и я, кажется, последую вашему совету.
— Правильно. Уезжайте завтра же. И проведите шесть недель на свежем воздухе. Побольше еды и солнца и все пройдет.
— Завтра? Я не думаю о завтрашнем дне. Я думаю, что может быть мне удастся это в будущем году. Ну, а пока что, доктор, как мне избавиться от этой постоянной боли в желудке?
— Быть может, когда вы избавитель от той заботы, о которой вы не хотите говорить, пройдет и эта боль. Это всего лишь воспоминание о бывшей ране, которое сохранилось в вашей памяти.
Вэллон улыбнулся доктору, попрощался с ним и вышел из кабинета.
Вэллон сидел на табурете в баре на Джермин стрит, когда бармен обратился к нему:
— Знаете ли вы, сэр, мы получили бутылку “Олд Кроу” — самого лучшего бурбона, какой только существует.
— Очень хорошо. Налейте мне побольше и дайте немного воды.
Пока он пил, он все время вспоминал о взломанном ящике в кабинете Шенно и никак не мог отвлечься от этих мыслей. Кто бы ни был убийцей Джо, — это был человек, желавший взять что-то, находившееся с этом ящике. Был ли это какой-то документ или письмо, во всяком случае Джо не желал, чтобы оно лежало среди других бумаг и положил его в отдельный ящик, где вообще ничего не было, кроме бутылки виски. А убийца, очевидно, точно знал, где лежит нужный ему документ.
И снова Вэллон вспомнил день смерти Джо. Как странно, что именно в этот день он нашел Мадлен. Если бы в этот день он поехал прямо на работу, он не встретил бы Страйпа и ничего не узнал бы о Мадлен. В этом случае Джо, возможно, был бы жив еще и сегодня. А позже, узнав о смерти Джо и, желая обнаружить преступника, он так увлекся делом, что позабыл о Мадлен и снова потерял ее. Он вспомнил, как Мадлен стояла, прислонившись к косяку двери, когда увидела его, как затем обвила его шею руками, и он почувствовал запах ее духов.