Сципион Африканский
Шрифт:
На сей раз Публий применил двойную хитрость. Он заметил, что Газдрубал вставал поздно и расставлял свои войска так, чтобы в центре стояли карфагеняне, а на флангах союзники. Очевидно, не очень рассчитывая на последних, он впереди обоих флангов ставил заслон из слонов. Сам Публий вставал еще позднее, {28} римлян ставил в центр против карфагенян, а иберов на флангах. Таким образом, лучшие, отборнейшие части в обеих армиях стояли в центре, друг против друга. Накануне решительного дня Публий велел римлянам наутро встать до восхода, позавтракать и, вооружившись, выходить из лагеря. Все догадались, что завтра будет долгожданная битва, и очень обрадовались. Наутро Газдрубала разбудили ни свет ни заря военные рожки. Он выскочил из палатки и наспех построил, как обычно, своих воинов, голодных и сонных. Но Сципион выстроил свои войска в другом порядке, чего спросонья не заметил Газдрубал. Теперь иберы стояли в центре, а римляне
Прежде всего Публий выслал вперед конницу и легкие отряды, которые и завязали с карфагенянами схватку. Римский военачальник нарочно тянул время, зная, что воины врага ослабели от голода. Приближался полдень. Жгучие лучи испанского солнца немилосердно жгли противников. Карфагенян совсем сморило. Они стояли уже, опустив голову, опершись на щит. Тогда Сципион велел играть отбой. Конница и легковооруженные вернулись назад; пехота, по приказанию полководца, расступилась и пропустила их в тыл. Сципион расставил их двумя колоннами. Затем он дал сигнал к общему наступлению. Римляне двигались вперед не спеша. Когда между обеими армиями оставалось не более стадии, римский военачальник приказал иберам, составлявшим центр, продолжать идти на врага медленным шагом, а сам выстроил свой фланг колонной, развернул его лицом вправо и повел вперед быстрым шагом, почти бегом. Левый фланг точно так же повернулся влево и побежал вперед. Подойдя к врагу на достаточное расстояние, они одновременно остановились и снова построились в линию. Карфагенских войск было так много, что их боевая линия была намного длиннее римской и нависала над ней с обеих сторон. Благодаря же маневру Публия римская боевая линия настолько вытянулась, что легионеры разом напали на неприятеля с двух сторон: пехота спереди, конница и легковооруженные — с боков.
Битва при Илипе. План.
В то время как на флангах кипел бой, римский центр был еще на расстоянии полета стрелы от неприятеля. Карфагеняне, стоявшие в центре армии Газдрубала, не знали, что делать. Они не решались поспешить на помощь своим флангам, боясь обнажить центр перед наступающим врагом. Поэтому главные силы пунийцев стояли в полном бездействии. Между тем легковооруженные прежде всего вывели из строя слонов, обстреляв их дротиками. Испуганные животные убежали, сильно смяв ряды самих пунийцев. В происшедшей затем битве карфагенские союзники были разбиты, отрезаны от своих и большей частью перебиты или обращены в бегство. Ряды карфагенян дрогнули, и они также обратились в беспорядочное бегство. Это была решительная победа ( Polyb., XI, 20–24 ; Liv., XXVIII, 13–15).
Битва при Илипе приводит в восторг Полибия, считавшего ее образцом для всех полководцев ( Polyb., XI, 23 , 9). Ею восхищаются и новейшие исследователи. «Военная история, — пишет Лидделл Хат, — не знает более классического примера генерального сражения, чем Илипа. Редко такая полная победа может быть одержана слабейшим противником». [64] Поражают в ней удивительная продуманность, искусство и слаженность действий всех частей. Этот эффект мог быть достигнут, во-первых, путем продолжительных упражнений, во-вторых, благодаря тому, что войско было разделено на небольшие манипулы. Иначе колонна перед лицом неприятеля просто не могла бы быстро развернуться в боевую линию.
64
См. Scullard H. H.Scipio Africanus, p. 62.
От полного уничтожения карфагенян спасла только внезапно разразившаяся гроза, заставившая римлян вернуться в лагерь. Но наутро Сципион бросился преследовать карфагенян с обычной своей стремительностью. Он уже нагонял Газдрубала, когда благодаря ошибке римского проводника тому удалось ускользнуть. Он добежал до побережья океана, римляне следовали за ним по пятам. Карфагеняне попробовали защищаться: «завязалось было сражение, но правильнее было назвать его бойней: неприятелей убивали, как беззащитных животных» ( Liv., XXVIII, 16). Пунийцы укрылись на каком-то холме; ночью, тайно от своих, Газдрубал бежал с жалкой горсткой охраны. Брошенные на произвол судьбы воины оказали римлянам слабое сопротивление и частью были взяты в плен, частью перебиты. Газдрубал добежал до Гадеса, немедленно сел на корабль и покинул сделавшуюся для него страшной Иберию. Узнав об этом, Публий оставил там Силана с небольшим войском, а сам «возвратился к Тарракону после семидесяти переходов. Дорогой он вникал в положение царьков и князей для того, чтобы каждому дать то, чего он стоил» ( ibid.). Магон и Масинисса бежали в Гадес. Войска пунийцев частью рассеялись по городам, частью передались римлянам. Это была решительная победа. Война в Испании была окончена. «Благодаря мудрости и счастью Публия Сципиона карфагеняне были изгнаны из Испании» ( ibid.).
ПУБЛИЙ СЦИПИОН В АФРИКЕ (206 г. до н. э.)
События последних месяцев стоили римлянам страшного напряжения сил. Поэтому сейчас все вздохнули спокойно, радуясь, что ужасная война закончена. «Все поздравляли Публия с изгнанием карфагенян из Иберии и уговаривали его отдохнуть от трудов и пожить спокойно после благополучного завершения войны. Публий благодарил за добрые пожелания, но тут же добавлял, что его больше всего занимает мысль о том, как бы начать войну против карфагенян. „До сих пор, — сказал он, — воевали карфагеняне против римлян, теперь судьба позволяет римлянам идти войной на карфагенян“» ( Polyb., XI, 24а ). Сципион и не думал отдыхать: за этот год он сделал столько, что современные ученые долго не могли поверить, что все это произошло за несколько месяцев, а не лет. На вопросы друзей, что имеет в виду Публий, когда говорит о войне против карфагенян, он отвечал, что задумал перенести войну в Африку.
Соседями карфагенян в Африке были ливийцы. Публий считал, что только их поддержка обеспечит ему успех. Могуществом и знатностью среди местных князей выделялся Сифакс, а беспокойный нрав, непомерное честолюбие и отчаянная смелость делали достойным его соперником царевича Масиниссу, который ныне сражался в Иберии под знаменами карфагенян. С ними-то и решил завести переговоры Публий. Масинисса через Силана дал ему знать, что готов заключить с римлянами союз. Оставался Сифакс. Сципион послал ему богатые подарки, а послом отправил Лелия, которого считал совершенно неотразимым при переговорах.
Чудесная слава Публия уже перелетела моря, и вся Африка повторяла рассказы о его подвигах. Вот почему Сифакс был без меры горд, что к нему обращается за помощью такой легендарный человек, как Сципион. Он дал Лелию совершенно необычайный, ни с чем не сообразный ответ: он ничего не может сказать, пока лично не увидит вождя римлян. Ничего нелепее нельзя было представить. Не мог же Публий бросить все и лететь в Африку?! Да разве до этого Сифакс не заключал союза с римскими вождями, которых в глаза не видел? И вообще еще ни один царь, ни один правитель не выдвигал столь взбалмошного требования. Но виной тому была ослепительная слава Публия. Варвару страшно захотелось воочию увидеть героя удивительных легенд.
С таким ответом и вернулся Гай Лелий. Много сомнений и подозрений должно было возбудить предложение варвара. Не замышляет ли он заманить победителя при Илипе в ловушку, чтобы потом выдать своим друзьям карфагенянам? Ведь, говорят, Сифакс большой приятель с Газдрубалом, сыном Гескона. Можно ли доверить свою жизнь ливийцам, которые прославились вероломством и жестокостью? И потом закон запрещает военачальнику покидать провинцию. Что будет в его отсутствие с Испанией?
Если все эти мысли и смущали Сципиона, то недолго. Он принял все меры предосторожности, чтобы не подвергнуть друзей и союзников никакой опасности. Тарраконскую область охранял Люций Марций, Карфагенскую — Силан. Он рассудил, что сейчас в стране спокойно. Магон загнан в Гадес и вряд ли пожелает оттуда выйти. Масинисса изъявил желание перейти к римлянам. Что до законов и предписаний Рима, то к ним Публий всегда относился несколько легкомысленно. «Долг истинного мужа и полководца пользоваться счастьем, когда оно дается нам в руки», — говорил он. Публий принял отчаянно смелый план. Никому ничего не сказав, кроме ближайших помощников, не взяв никого, только верного Лелия, он вверил судьбу двум суденышкам и бесстрашно поплыл в Африку. Как неколебимо надо было верить в свою счастливую звезду, чтобы решиться на такой шаг!
Дул легкий попутный ветер, море было тихо и спокойно, казалось, сами боги помогают своему любимцу. И вот уже вдали показались берега Африки… И вдруг гром грянул. Газдрубал, сын Гескона, узнал о римском посольстве. Он спешно собрал флот и отправился к Сифаксу, чтобы уговорить его не разрывать старинной дружбы с Карфагеном. Вдруг он увидел в море два кораблика. Сомнений не было — это были римские суда. Сифакс уже успел ему похвастаться, что к нему приедет сам Сципион. Газдрубал возликовал: непобедимый вождь римлян у него в руках! Он распустил паруса и со всем своим флотом устремился на римлян. О сопротивлении не могло быть и речи. Римлян ничто не могло спасти. Только чудо. И оно случилось. Неожиданно подул резкий ветер. Воспользовавшись этим, легкие римские суда проскользнули в порт раньше Газдрубала. На глазах Сифакса пуниец не решился нападать на римлян. Крайне раздосадованный, он сошел на берег.