Сдать королевство, женить Императора
Шрифт:
— Правильно, Микло, так его! У самого за душой окоромя меча отцовского и клячи старой ничего нету, а еще на тебя гавкает! — донеслось откуда-то из толпы.
— Ну, Цетко, не отказывайся, проучи дурака! — закричал совсем молодой еще юноша, которого, видимо, слова про клячу и старый меч задели гораздо больше, чем обнищавшего аристократа, которому они предназначались.
Оба спорщика поднялись, вышли в центр комнаты, вокруг них тут же сомкнулась пьяная толпа. Я присоединился к ней и встал так, чтобы укрыться от взгляда Жерома, который то и дело чувствовал на себе. А заодно и от довольной улыбки Жулиты, которая стояла подле своего отца и наблюдала,
Как дрались два пьяных дурака, я не видел: разглядывал толпу. Вернее, пытался выцепить из нее Пьера, однако он сам нашел меня, двигаясь медленно, так что казалось, и вовсе стоит на месте. Я тоже начал постепенно шагать в его сторону. Мы оказались достаточно близко, чтобы поговорить, к тому моменту, когда грузный, но явно в прошлом хорошо тренированный аристократ начал теснить молодого и неопытного соперника. Толпа взревела — кто одобрительно, кто разочарованно — а Пьер продолжал широко и на первый взгляд искренне улыбаться, будто ему и в самом деле доставляло удовольствие все, что здесь происходит.
— Действуем по запасному плану, — коротко бросил я, даже не глядя на шпиона. Он никак не выразил своего согласия, только расхохотался, когда Цетко выбил меч из руки деревенского парня и пинком повалил того на каменный пол.
Войцеха
Сырость и вонь казались совсем мелкими неудобствами по сравнению с той болью, которая уже почти сутки не унималась в душе. Я слышала, как гремел замок от безумных гуляний братца и как затихал. Как сменялся караул, как скреблись крысы в темноте.
Факел в подземельях горел только один, и тот на посту охранников. До моей камеры долетал только неясный, прерывистый отблеск света. Впрочем, мне свет и не требовался. Я наощупь перепробовала все, что можно: изучила замок, петли, стены, решетку водостока — все, до чего смогла дотянуться. Но увы, тщетно. Меня посадили в камеру с прочной дверью, без потайных комнат или запрятанных под отошедшими от кладки кирпичами отмычек. И ничего удивительного: гвардейцы Жерома не хуже меня знали замок и его секреты.
Потратив на бессмысленные попытки несколько часов и окончательно измотав себя ими, я наконец позволила себе забиться в угол и позорно разреветься. Благо, меня здесь никто не слышал: всех моих оставшихся людей, северян и даже, судя по отголоскам звуков, людей Лайонела посадили в другое крыло подземелий. Мн здесь и словечком ни с кем не перемолвиться. Ну и ладно, зато никто не видит мой позор.
И ради чего все было? Прибежала с островов, отбила у непутевого брата замок, почти договорилась с Лайонелом. Я так надеялась, что удастся спасти людей, поставить страну если не на ноги, то хотя бы в состояние, когда в ней можно сносно жить. И все старания лишь для того, чтобы мои планы в одночасье превратились в прах.
Я сидела, прижав колени к груди и прислонившись к мокрой, холодной стене. Слезы обильно смачивали грязный подол платья, которое за почти сутки в темнице превратилось в лохмотья оттого, что я ползала в нем на коленях, проверяя любую щель и каждый подозрительный кирпич. Не знаю, сколько бы еще продолжался мой сеанс самобичевания, если бы я не услышала шаги.
Подобравшись, я приготовилась к тому, чтобы бежать или попытаться отобрать у охранника ключи, или сделать еще хоть что-нибудь только для того, чтобы спасти свою
— Ваше Величество, прошу, выслушайте меня, — затараторил он, пряча взгляд, — Когда я пошел за теми деревенскими мужиками, которые пытались вас убить, в самом деле наткнулся на лагерь мятежников. Вот только беда в том, что лагерем этим заправлял сам Его Величество Жером. Меня заметили, поэтому чтобы выжить и при возможности передать вам весточку, я вступил в этот отряд. Но верен всегда оставался вам: я знаю, что вы хотите блага для страны, я видел… В общем, вот, возьмите это, я нашел вещи под вашей кроватью в спальне и спрятал. В них ключ от камеры, — Джоз просунул мне сверток через прутья решетки, который оказались достаточно широки для этого. — Торопитесь! Его Величество Жером вскоре хочет вас казнить.
По коже пробежали мурашки, и я невольно поразилась тому, как феерически мне повезло.
«И никакой благодарности», — глухо отозвался Этцель, но как только я попыталась воззвать к нему снова, замолк. Вообще, насколько я заметила, привычки встревать в мой мысленный монолог в напряженные моменты битвы или другой опасности он не имел, но сейчас его.
Быстро переодевшись, я пристегнула к поясу перевязь с ножнами. Одежда северянки, в которой я устроила маскарад перед Лайонелом, казалось, стала еще просторнее, но она всяко лучше, чем рваное платье. Нашлась в сумке и маска, которую я, немного подумав, там и оставила. Забросив мешок на плечи и вооружившись ключом, я снова взглянула на Джоза. Даже если он меня обманул, сейчас гвардеец выглядел таким слабым и изможденным, что я с легкостью могла бы его одолеть.
— Что ты будешь делать, когда я сбегу? Ты ведь понимаешь, что подозрения падут в первую очередь на тебя? — уточнила я, все еще медля.
— Да. Я к этому готов. Я предал вас, собственноручно бросил в эту дыру и должен вытащить во что бы то ни стало, — уверенно отчитался он.
Я присмотрелась к гвардейцу, и хоть в полумраке трудно было что-то разглядеть, все же не уловила признаков волнения или злобы, только уверенность.
«Он не лжет, иди уже», — подтолкнул Этцель. — «Или голова надоела? Если так, то можешь задержаться».
Еще раз взглянув на молодого солдата, я ощутила угрызения совести: отправила его на опасное дело и даже не смогла помочь, когда он попался. Сам виноват, конечно, но все же в последние несколько дней я даже мимолетно не вспоминала о нем.
— Если ты действительно верен мне, уйдем отсюда вместе. Жером в любом случае захочет тебя казнить, но вряд ли сможет это сделать, когда мы будет далеко отсюда, — я испытующе посмотрела на гвардейца. Он, с трудом подавив счастливую улыбку, сосредоточенно кивнул.
— Как прикажете.
Лязгнул замок, звук показался мне на удивление громким. Но дверь открылась почти без скрипа, и я вне себя от счастья вышла из тесной камеры. Сразу направилась в сторону той стены, в которой, как помнила, должен был оставаться тайный проход. Ну может, не такой уж и тайный, но с трудом различимый в кромешной темноте коридора.
На середине пути неприятное чувство кольнуло в спину. Я остановилась, отвернулась и прислушалась. В соседнем отсеке подземелий люди тихо о чем-то переговаривались, я не могла понять, о чем именно. Неужели я смогу так просто их оставить?