Сдавайся, буду согревать

Пиратова Лана

Осторожно приоткрываю один глаз – вроде, никого.

– Давай, пока морально готовься! – слышу голос своего «спасителя» и получаю такой увесистый шлепок по попе. – Можешь облегчиться. Не приспичило от страха-то?

Ну, что за хам, Господи?!

Возмущенно смотрю на него, но ему хоть бы хны!

– Блять! Веревку же забыл! – стукает он себя по лбу. – Сейчас. Жди. В подсобке веревку возьму, – подмигивает мне и выходит.

Я не спрашиваю, откуда он знает про подсобку и про веревку в ней.

Ничего удивительного, если у него в собутыльниках местный начальник полиции.

Господи, быстрее бы избавиться и от него, и от незаконных обвинений. Сразу же запрыгну в свою малышку и…

– Ах, ты ж, сука! Егорыч! Ты?! – незнакомый мужской голос доносится откуда-то из кабинок и я замираю.

Мне кажется, даже не дышу. Пытаюсь вжаться в стену и только глазами хлопаю.

– Егорыч! Будь другом! Бумага кончилась! Мать твою! Опять не положили с запасом! Сук… Эй! Кто там?! Чего молчишь? – в голосе появляются нотки озабоченности. – Егорыч?!

Я сглатываю и как можно грубее кашляю. Типа я Егорыч.

– Дай бумагу-то! – требует мужик из кабинки.

Нельзя выдать себя. Нельзя.

Надо дать ему бумагу, пусть сделает свое дело и уходит. А то сейчас же «спаситель» мой с веревкой вернется!

Быстро оглядываюсь и хватаю первый попавшийся рулон. Подхожу к кабинке и стучусь.

– Низом давай! – кричит мужик.

Опускаю взгляд и вижу, как из-под двери вылезает его рука. Сую в нее бумагу и быстро убираю свою руку. Не дай Бог, маникюр мой новогодний заметит!

– Спасибо, Егорыч! – довольно произносит мужик. – А ты чего еще тут?!

Бляяяяя, он же сейчас выйдет. Куда спрятаться?

Не придумав ничего лучшего, быстро забегаю в соседнюю кабинку и запираюсь. Забираюсь с ногами на толчок. Знаю. Не гигиенично, но! У меня есть оправдание. Если мужик увидит мои сапоги на каблуках в отверстие между дверью и полом, то репутация Егорыча будет испорчена! Уверена, что эти люди не поймут его пристрастия к женской обуви! В общем, я честь Егорыча спасаю.

Едва успеваю закрыть защелку, как слышу, что мужик, похоже, выходит. Смачно зевает.

– Егорыч? Ты где?

Я опять сурово кашляю. Еще и кряхтю для большего эффекта. Аж в горле щиплет.

– Тоже приспичило?

Да, блин, он уйдет вообще сегодня или нет?!

– Егорыч! Я что спросить-то хотел!

Похоже, что не уйдет. Еще усерднее кряхтю.

– Ты не тушуйся! Расслабься! Меня можешь не стесняться!

Блиииииин.

Покряхтеть я, конечно, могу, но как обеспечить не только звуковую, но пахучую составляющую представления?!

– У тебя проблемы, что ли?

Замираю.

– У меня там свечи в столе есть. Принести?

Я почему-то живо представляю, как он захочет не только свечи принести, но и помочь вставить их! До чего же прилипчивый мужик!

– Принести? – настаивает он.

– Кхм-кхм, – выдаю я.

Пусть сам решает, что это: да или нет!

– Понял! Я сейчас!

И потом шаги и хлопок двери.

Я временно выдыхаю. Прочищаю горло. Нелегко это, вообще-то, кряхтеть мужиком.

Решаю слезть с унитаза – ноги тоже затекли.

Но тут опять хлопок двери. Что ж так быстро-то?!

Опять пытаюсь залезть на ободок унитаза. Тороплюсь и на этот раз носок сапога соскальзывает и я ныряю им прямо в унитаз. И застреваю! Аааа!

Я застреваю в унитазе отделения полиции в Верхних Дрючках! Нет! Это не может быть реальностью! Не может!

– Ай, блин! – вырывается у меня и я быстро прижимаю ко рту ладонь. Озираюсь испуганно.

– Тьфу ты, блять! – слышу знакомый голос, которому я, наверное, впервые рада. – Спряталась, что ли? Снегурка? Ну, открывай давай! Это я!

Тянусь к защелке и отодвигаю «собачку».

– Етит твою налево! – произносит мужик, глядя на мою ногу в унитазе. – Ты зачем ногу-то туда запихнула?

– Помогите? – тихо произношу я. – Я… я случайно… скользко…

– Хм, – мужик подходит ко мне и хватает сразу за бедро и тянет. – Ты смотри ж, сук, как хорошо влезло. Прям по форме твоей ступни толчок-то! – усмехается.

Судя по выражению его лица, это комплимент.

– Не идет! – заключает, в конце концов, он.

И я вспоминаю, что где-то уже слышала это. Вот, совсем недавно. У банкомата.

Сама берусь за ляжку и со злостью тяну.

Фиг.

– Придется без сапога, – мужик чешет бороду, оглядывая мою ногу.

– Как… погодите… как без сапога? – спрашиваю я с волнением в голосе.

– Ну, а как? Не толчок же отсюда уносить? Тут либо ты оставляешь ментам на память свой сапог. Как Золушка, сук, – усмехается. – Либо… либо мы пиздим еще и толчок из отделения полиции!

И он, блин, произносит это таким серьезным тоном, что мне становится совсем страшно.

– Ссссапог, – сглатываю я.

– Правильно. Менты не простят, если мы у них толчок украдем. Дело чести, понимаешь ли. Преступление века в Верхних Дрючках, сук! Ахахахаха! Кража толчка из отделения полиции! Ахахахаха!

– Может, хватит смеяться? – возмущаюсь я. – Вы забыли, что собирались спасти меня?

– Да. Права, Снегурка. Хотя нет. Какая ты, нахрен, Снегурка? Ты Золушка! Давай-ка сюда! – ловко расстегивает мой сапог и вынимает ногу. – Хм. Может, и второй им оставим? В качестве компенсации?

– А я-то как?! – мне хочется плакать. Он ведь издевается! – На одной ноге еще допрыгаю до машины, но совсем-то без сапог как?! Прекратите надо мной издеваться! – и голос у меня срывается.