Сдаю комнату в коммунальной квартире

Николаева Ната

Неужели я, без всяких подписей кровью, заключила сделку с дьяволами? И впустила в наш мир зло, которому для начального этапа хороша и коммунальная квартира? Может быть, сходить в церковь, попросить святой воды, обрызгать комнату и Максимилиана с Феликсом? Хотя жалко будет, если Феликс исчезнет. Он ведь такой красивый! Он не может быть исчадием зла. Просто рассеянный изобретатель вечного каюка, которому не нравятся блинчики Амалии.

В раздумьях о зле, красоте и добродетели, я немного задремала. Из плена завораживающих снов, в которых полуголый Феликс в черной маске собирал каюк на плите Амалии,

меня вырвал Барон. Он потребовал вечернюю порцию сухого корма. Пришлось встать, насыпать корм в миску. Налить в другую миску чистую воду, а заодно поставить чайник на плиту — квартиранты не повод морить себя голодом. Надо хоть чаем с бутербродами поужинать.

Эти обыденные действия привели к неожиданному результату. Я узнала, что моему казанскому двоюродному брату не удалось обаять всех без исключения. Исключением оказался Жека, воспылавший к моей новой родне жгучей ненавистью. Судя по всему, огромную роль тут играл звонкий смех Лизы, кормившей Максимилиана лапшой у себя в комнатке.

— Что это за хмыри? — шипел мне Жека, наваливаясь на плиту. — Маша! Ну, приехали, привезли деньги. Это я понимаю. Это святое. А с какой стати они здесь жить остались? Пусть валят в гостиницу! У нас тут и так народу полно, в кухне не провернешься. Ты, Маша, о соседях совсем не думаешь!

— Я позориться и выселять братьев в гостиницу не собираюсь, — сухо сказала я. — Все соседи довольны. Я не понимаю, что тебе не нравится.

— Мне не нравится, как они себя ведут! — окрысился Жека. — Эти заявления — Лиза, постирай носки и все такое прочее. Лапша ему несоленая, диван жесткий. Аристократ хренов!

— Так оно и есть! — рассмеялась я и ушла, оставив полковника в глубоком недоумении.

Барон быстро поужинал и снова попросился во двор. Удерживать собаку было глупо — он и так терпеливо пережил затворничество из-за скандалов с Лизой. Что ж теперь, из-за Жеки его запирать?

Я заварила термос чая, приготовила тарелку бутербродов — пошла в ход колбаса, недоеденная на дне рождения. Порадовалась, что купила в киоске пакет карамелек, и улеглась на диване с книжкой. Дверь оставила приоткрытой, чтобы не вскакивать, если Барон тут же вернется.

Я откусила бутерброд, пожевала. Что за?.. Опять! Я выплюнула длинную белую волосинку и пообещала себе завтра же вычесать Барона. Кардинальной перемены от этого не будет — все владельцы колли знают, что собачья шерсть способна проникнуть куда угодно. Ее можно найти в середине праздничного пирога, запечатанной пачке масла, в банке консервов… А уж сколько шерсти скатывается, если провести мокрыми руками по выходным штанам! Причем на коричневых брюках всегда много белой, а на белых — рыжей. Закон линьки.

Я внимательно осмотрела нетронутые бутерброды. Сняла с них рыжую шерстину и попыталась отрешиться от действительности, погрузившись в книгу. Перечитывать сказки бабушки Нортон было легко и приятно. Мужественные космопроходцы, вооруженные лазерными резаками, вытеснили у меня из головы свою собственную фантастическую ситуацию. Уютно свернувшись под пледом, я ушла в звездный мир космодромов и фотонных двигателей.

А утром, продрав глаза, поняла, что рядом со мной на диване кто-то спит. Я нашарила очки, соскользнувшие на подушку, водрузила их на нос и обомлела,

увидев Феликса. Из-под пледа торчали пятка и голое плечо, левый рог угрожающе утыкался в подушку, а на стуле были грудой свалены мужские вещи.

«Интересно, он в трусах спит, или Лиза их постирать взяла?» — спросонья подумала я и тут же взвилась как ужаленная.

От сотрясения дивана Феликс заворочался и приоткрыл один глаз.

— Что вы делаете в моей постели? — взвизгнула я.

— Сплю, — пробормотал он и потянул на себя плед.

— А почему здесь? — ошалело спросила я.

— Макс велел, — ответил он, завернулся в плед и тихо захрапел.

Кипя от негодования, я привела себя в порядок и кинулась в мамину комнату. Дверь оказалась незапертой. Каюк на мгновение превратился в спичечный Кремль, затем перестал придуриваться и вновь завертел пирамидкой. Я схватила дрыхнущего Максимилиана за рог и сильно дернула, с облегчением отметив, что никакой Розочки в маминой кровати нет. Только борделя мне тут не хватает!

— Доброе утро, Мария Александровна! — поприветствовал меня он, садясь на постели. — Вы уже проснулись?

— Я требую объяснений! — отчеканила я. — С какой стати вы прислали ко мне спать Феликса? Я сдаю вам одну комнату, а не комнату и свой диван! Надо было сразу подумать о том, как вы будете здесь размещаться.

— Я подумал, что вам одиноко, и вы по нему скучаете, — невинно ответил Максимилиан. — Позвольте напомнить, что когда вы явились в мой дом, то сказали, что вы — любовники. А я знаю, что Феликс, хоть и рассеян, но умеет доставить женщине…

— Я сдаю вам комнату! — заорала я.

— Одно другому не мешает, — пожал плечами он и почесал голову, от чего рога растворились в воздухе.

— Не смейте больше так поступать! Мы с Феликсом не любовники. Я считаю крайне неприличным спать с незнакомым мужчиной в одной постели.

— Хорошо, Мария Александровна.

Я смерила его презрительным, как мне показалось, взглядом.

— Кстати, — улыбнулся он. — Вы знаете, что только что сделали мне крайне непристойное предложение?

— Когда?

— Когда будили. У нас женщина тянет руки к рогам мужчины, только если…

— Со своим монастырем в чужой устав не ездят! — отрезала я и удалилась, гордая собой.

— Мария Александровна, вы хоть поняли, что сказали? — вздохнул Максимилиан у меня за спиной.

«Что ему не понравилось? — призадумалась я. — А, наверное, поговорки такой не знает…»

Но Феликса на всякий случай толкнула в плечо — еще не хватало, чтоб он рассеянно завалил меня в койку, а минут через пятнадцать вежливо спросил: «Простите… А как вас зовут?»

Мне всегда казалось, что мужчина должен запоминать имена своих любовниц. Если только он не пьян в доску. Впрочем, наблюдая, как Феликс одевается, я подумала, что надо было все-таки дергать за рог. Такой экземпляр бесхозно пропадает! Ну, сообщала бы ему почаще, что я — Маша. Можно бейдж на халате носить, в конце концов.

В дверь коротко стукнули. В комнату заглянул Максимилиан.

— Готов? — спросил он у Феликса. — Там чпок вылетел.

— Сейчас? — подпрыгнул тот.

— Пока мы спали, — недовольно ответил Максимилиан. — Я встал, смотрю, а он на полу валяется.