Сделаю тебя своей
Шрифт:
Я молчу, не глядя на него. Вижу краем глаза, как он кивает и уходит, аккуратно прикрыв дверь. И мне сейчас даже хочется сказать спасибо за то, что он такой привычно холодный и отстраненный, потому что так больнее, но легче справляться с реальностью вокруг.
Еще две недели пролетают, как в тумане. Мы переехали в двушку в хорошем районе, я работаю, ищу Гоше школу по соседству. Он знакомится с местными ребятами. Тает ли между нами лед? Медленно, но тает. Мы уже разговариваем, и хотя прежней близости нет и в помине, разговор не похож
Иногда Гошу даже прорывает, словно он на время забывает о случившемся, и говорит привычно взбудоражено и эмоционально. В такие моменты я ловлю каждую его эмоцию с жадностью, пытаясь запомнить. Мне хочется верить, что когда-нибудь мой светлый мальчишка вернется насовсем.
И это единственное, что помогает мне жить это время. Потому что внутри меня невыносимая тоска. Я плачу ночами и ничего не могу с собой поделать. Прячу полную апатию за улыбками, чтобы Гоша не понимал, как мне плохо на самом деле.
Я и выгляжу, как тень: бледная, худая, последние дни еще появилась тошнота. Организм словно не хочет признавать того, что я вычеркнула Тимура из жизни. И протестует таким образом. На работе вопросов не задают, и вообще мало трогают. Уверены, я так остро переживаю развод. Делиться мне совершенно не хочется, потому я просто погружаюсь в документы на восемь часов в день, а потом сбегаю.
Мы ходим с Гошей гулять, в кино, на аттракционы, на концерты. Таскаемся везде, где можно, хотя, если честно, у меня нет никаких сил. И все чаще я чувствую, что больше всего хочу лечь и уснуть. Держусь ради сына, а дома нет сил даже разогреть еду. Наверное, так выглядит упадок сил.
Тревожный сигнал наступает, когда на работе я встаю из-за стола. Кабинет резко начинает нестись по кругу, а к горлу подкатывает тошнота. Я падаю в кресло, снося попутно ежедневник и подставку для канцелярии. Девчонки испуганно нависают надо мной.
— Ты как, Милана? — спрашивают, хватая за холодные руки.
— Лучше, — шепчу, не открывая глаз. — Правда, лучше. Уже не кружится голова, только тошнит.
Когда смотрю на них, вижу, что переглядываются, а потом Женя, кашлянув, осторожно спрашивает:
— Милан, а ты не беременна случайно?
Я начинаю качать головой раньше, чем эти слова доходят до мозга. А потом замираю, лихорадочно вспоминая, когда у меня были критические дни. Задержка выпала на расставание с Тимуром, и я решила, это стресс, плюс отказ от противозачаточных дал гормональный сбой. А потом было просто не до этих высчитываний…
Мысль падает на меня, придавливая еще больше. Если я беременна… От Тимура… Боже, боже, что же делать тогда?
Нет, стоп, просто не надо паниковать раньше времени. Я не могу быть уверена. Нервное истощение не стоит исключать. Мне нужно сделать тест, чтобы убедиться и успокоиться.
Только успокоиться не выходит, потому что когда утром я смотрю на палочку в руках, она показывает две полоски.
Мир плывет перед глазами. Разве возможно такое,
Я сижу и продолжаю смотреть на две полоски. А как же Тимур? Что мне теперь делать? Если я не скажу ему, это будет… Да это просто ненормально. Он все равно узнает, сейчас не та ситуация. Узнает, и что? Захочет, чтобы я была с ним? Насильно заставит? А Гоша как же? Он ведь не примет его… Что же мне делать, господи, что делать?
Но ответа нет. Я ведь даже не знаю, чем живет сейчас Тимур. Мне, конечно, казалось, что то, что между нами, пересекло границу серьезного, стало чем-то важным, настоящим… Но что это для него? Возможно, я исчезла с радаров, и все кончилось. Он ведь действительно не объявлялся эти дни, словно вычеркнул меня из жизни. Вдруг он вовсе и не будет уже рад моему звонку? И тем более беременности. Ведь как я и говорила: ситуация с Гошей сильно волновала его только первые дни, потом он затих, и интерес стал пропадать. К Гоше. Ко мне. Как ни горько это признавать — ко мне тоже.
Я трусливо решаю выждать еще. Иду на прием к гинекологу, на узи, начинаю пить витамины и гормоны, которые мне выписывают для поддерживающей терапии — из-за прошлых выкидышей. Но пока врач не видит причин для паники, особенно, когда узнала, что партнер другой, и что у меня уже есть от него ребенок.
Каждый вечер я ищу нужные слова для разговора с Гошей и не нахожу. Каждый вечер беру в руки телефон, чтобы позвонить Тимуру, и не звоню. Замкнутый круг какой-то. Я обманываю себя тем, что пройдет время, и Гоша как-то смирится с положением дел, но он сам не заводит разговоров, словно вычеркнул из памяти случившееся, запретив себе к нему возвращаться.
Если я расскажу о беременности, если захочу быть с Тимуром, а сын отвернется от меня снова? Уедет к Роме, решит, что я его предала таким образом, завела нового ребенка взамен него… Я просто не переживу этого. Пусть Тимур называет подобное Гошино поведение шантажом. Но это не шантаж — это детская реакция на боль. А Гоша и есть ребенок, мой ребенок, и меньше всего я хочу, чтобы он страдал. Тем более из-за меня.
Но рассказать рано или поздно придется. Придется, но я трусливо выбираю подождать еще немного.
Глава 49 Тимур
Полтора месяца. Полтора гребанных месяца без Миланы. Как будто целая жизнь. Я никогда не думал, что можно настолько тосковать по человеку.
Мои отношения с отцом никогда не были теплыми. Он жесткий, не слишком эмоциональный, в этом мы, наверное, похожи. Он не принимал в моей жизни участия никакого, кроме денежного. Даже когда я приехал в Питер. Но требовал много. Кроме того, что я пахал на него первое время, как проклятый, я должен был создавать видимость семьи. До сих пор должен, хотя искренне не понимаю, зачем ему это.