Сделаю тебя взрослой
Шрифт:
– Арин, твои насмешки не помешают мне летать высоко, ты не устала?
– Чем выше взлетаешь, тем больнее падать.
– Но никто не мешает взлететь снова, – поднимаю глаза. Арина красивая, объективно ярче меня, но с природной растяжкой не повезло.
– Пойдем, девчонки, кто-то нос задрал выше головы, – уходят они, крутя в руке булаву, я за ними плетусь.
Наверное, когда-то нужно было наладить отношения, но тут либо тренируешься все время, либо дружишь.
Все зависит от мотивации. Я хочу быть лучшей, а значит, в спину мне всегда кто-то будет плевать. Это я
Мы уже возле раздевалки, мне опять чуть не заезжают по лицу тяжелой дверью. Спасает реакция.
Заходим в раздевалку. Я тут же снимаю одежду, чтобы сполоснуться.
Смотрю на этих сплетниц, что-то бурно обсуждающих. Они поглядывают на меня. Интересно, но бессмысленно спрашивать, что они затеяли. Стабильно проверяю свою сумку на презервативы, которые они подбрасывают и грязные носки. Ну, детский же сад! Закрываю шкафчик и иду мыться.
Под струями воды, под паром, что окутывает меня, снова всплывают мысли про Сережу. На тот момент, пока я была с ним, меня не трогали. Даже слово Ефима не имело такой вес, как угрозы Сережи. Наверное, я бы могла пожаловаться, он бы помог, но чего я не привыкла, так это ныть и жаловаться! Да и отец всегда говорил, что если игнорировать людей, то скоро они устанут доставать. Когда же наступит эта усталость?
Надо торопиться, и так сегодня пропустила три урока уже. Голову не мою, только споласкиваюсь.
Выхожу из душевой, подхожу к шкафчику и замираю.
Может, напутала?
Я же точно закрывала!
Вокруг себя верчусь. Девчонки уже ушли, а моих вещей нет. Даже телефона!
Я стою в одном полотенце с сумочкой для душевых принадлежностей и понятия не имею, что делать.
Словно с корабля скинули в открытое море, и полотенце как абсолютно бесполезный в этом случае надувной круг. Ну, то есть он, конечно, позволяет не утонуть, но не перенесет меня на берег.
Иду вдоль закрытых шкафчиков, проверяя каждый. Может, просто, перенесли куда-то?
Нет, они и раньше шутили надо мной, но, чтобы так, чтобы голой практически оставить? Просто капеееец!
В глазах щиплет. В груди болит. Обида поднимается из самого сердца. Жалко себя до ужаса.
Ну, за что они со мной так? Что я им всем сделала?!
И что делать? Куда бежать? В одном полотенце? Я даже маме не могу позвонить!
На другом ряду девчонки со спортивной гимнастики. Мощные и сильные. Попросить у них вещи или позвонить?
– Привет, все нормально? – поднимается одна рыжая девушка. Жаловаться не привыкла, так что улыбаюсь. Сквозь жгущую глаза слезами обиду.
– Просто телефон потеряла. Можно позвонить?
Мне передают телефон, а я набираю маму. Раз, другой, третий. Не отвечает. Ну, что за засада?!
– У тебя вещи забрали? – вдруг понимает она, а я качаю головой. Мы же команда, мы не предаем друг друга, а это все шутки. Обидные, но шутки!
– Может, тренера позвать?
– Да, позовите, пожалуйста. Мама трубку не берет, – прошу, и вдруг рыжая мне пакет вручает.
– Тут нижнее белье, оно новое, потом постираешь, вернешь, – улыбается эта крупная девушка, а я от благодарности
– Огромное спасибо!
– Погнали, – зовет она подругу. – Как тренера зовут?
– Наталья Юрьевна Карамзина.
Сама иду к своему шкафчику, открываю, словно там по волшебству одежда появится. Скидываю полотенце. Смотрю на комплект. Он будет великоват, но сейчас уже неважно. Надеваю трусы, спортивный лифчик.
Слышу посторонний звук и оборачиваюсь резко.
Он стоит за шкафом, в глазах столько всего, что думать стыдно! И смотрит прямо без попытки отвернуться. Озабоченный, блин!
– Сережа…Самсонов, что ты тут делаешь?! – наконец, догадываюсь, что стою в одном нижнем белье. Дергаю на себя полотенце, быстро заворачиваюсь. Замечаю в его руке телефон. – Ты что, снимал меня? Самсонов!
– Нет, конечно. Ну, там вообще-то твой Кирилл ждет тебя, я, вроде как, отвезти вас должен.
– Как это связано с тем, что ты сюда вошел?! Это женская раздевалка! – обидно до жути, а еще он тут, видит меня в таком виде. В одном чертовом полотенце! – Выйди! Мог бы позвонить!
– Ты трубку не брала.
– Потому что у меня нет телефона!
– А куда он делся?
– Никуда.
– Туда же, куда и вещи?
– Выйди, я сама разберусь!
– Ну, это я понял. Белье явно не твое.
– Много ты знаешь!
– Просто помню, что ты любишь чисто белое.
– Замолчи! Ты вообще должен был все забыть! Неприлично так пялиться!
– Неприлично быть такой красивой!
– Ну, перестань, – сил не остается, слезы сами собой текут. – Забудь все! Не было ничего!
– Да я пытался! Знаешь, как говорят? Я пытался тебя забыть в объятиях других баб, но че-то…
– Замолчи и выйди!
– И что ты будешь делать? Матери позвонила? – отпускает он интимный тон и становится серьезным.
– Трубку не берет.
– Беда. Но я бы мог помочь, конечно.
– И как? Снимешь меня, чтобы потом поржать всей командой?
– Ну, уж нет, если я тебя сниму, то не покажу никому! Ну, так помочь?
– Что, просто так?
– Просто так, Зайцева, что ты меня, прям, за мудилу держишь? – Самсонов вдруг снимает с себя кофту и достает из сумки шорты и тапочки. Я дрожащими руками беру это. Сглатываю. Как-то неудобно.
И там Кирилл!
– Я не могу позволить, чтобы Кирилл меня в таком виде увидел.
– Я тоже. Одевайся, я его отправлю, а тебя до дома довезу.
Так просто? Снова сесть в его машину? Окунуться в аромат его тела, что когда-то словно опиум голову кружил?
Глава 11.
– Отвернись, а лучше выйди, – прошу я, взяв вещи. Он пожимает плечами, отходит за другой ряд шкафчиков, а я быстро скидываю полотенце и натягиваю вещи, в которых тут же тону. Конечно, завязки помогают удержать шорты на бедрах, но шорт могло и не потребоваться, потому что кофта была до самых бедер. Я встряхнулась. В принципе, бывает, можно пройти и так. На выступлениях я, все равно, привыкла, что все на меня смотрят. Хотя там больше восхищение и зависть, а не недоумение.