Сдвиг времени по-марсиански (сборник)
Шрифт:
— Ладно,— согласился он. Она была права.
— Было бы очень печально,— сказала она,— если бы нас тут подслушивали. Может быть, мистер Булеро получит пленку с записью всего нашего разговора.
Улыбка ее не погасла, а даже стала еще шире. Барни был ошеломлен. Он вдруг понял, что эта девушка не боится никого и ничего на свете.
Он хотел бы чувствовать себя так же. Дело в том, что его беспокоил один серьезный вопрос, о котором он не говорил ни с Лео, ни с ней, хотя вопрос этот, несомненно, мучил Булеро... и должен был мучить Рони, если девушка действительно была столь рассудительна, как это казалось.
Нужно было еще выяснить, является ли то, что вернулось из системы Проксимы,— этот человек или существо, потерпевшее катастрофу на Плутоне,— в действительности Палмером Элдричем.
Глава 5
Поправив свои финансовые дела с помощью фирмы «Чуинг-зет», Ричард Хнатг связался с одной из клиник доктора Вилли Денкмаля в Германии. Он выбрал главную, в Мюнхене, и заказал места для себя и Эмили.
«Я стану наравне с великими мира сего»,— думал он, ожидая вместе с женой в фешенебельной приемной клиники, украшенной шкурами гноффов.
Доктор Денкмаль, по своему обыкновению, хотел провести вступительную беседу лично, хотя, естественно, сами операции выполнял его персонал.
— Я волнуюсь,— прошептала Эмили. У нее на коленях лежал журнал, но читать она была не в состоянии.— Это так... неестественно.
— Черт побери,— энергично сказал Хнатг,— вовсе нет, это лишь ускорение естественного процесса эволюции, который идет и сам собой, но столь медленно, что мы не в состоянии этого заметить. Посмотри, например, на наших пещерных предков: полностью покрытые волосами, без подбородков, с крайне слабо развитыми лобными долями мозга. У них были большие сросшиеся коренные зубы, чтобы пережевывать сырые зерна.
— Хорошо,— кивнув, сказала Эмили.
— Чем дальше мы от них уйдем, тем лучше. В конце концов им пришлось эволюционировать, чтобы пережить эпоху оледенения, мы вынуждены эволюционировать, чтобы пережить эпоху огня. Поэтому нам необходим этот хитиновый покров, этот гребень и измененный метаболизм, позволяющий спать днем, улучшающий дыхание и...
Из кабинета появился доктор Денкмаль, маленький кругленький человечек с белыми волосами и усами, как у Альберта Швейцера. Рядом с ним шел еще один человек, и Ричард Хнатт впервые увидел вблизи эффект э-терапии. Это выглядело совсем не так, как на фотографиях в светской хронике. Вовсе не так.
Голова мужчины напомнила Хнатту фотографию, которую он видел в учебнике: под ней была подпись «гидроцефалия». Тот же высокий лоб, расширенный над линией бровей, куполообразный и кажущийся очень хрупким. Он сразу же понял, почему высокопоставленных особ, прошедших курс э-терапии, в обиходе называли «шароголовыми». Выгладит так, подумал он, как будто вот-вот лопнет. И этот массивный... гребень. Вместо волос — темный, более плотный слой хитиновой оболочки. Шароголовые? Скорее орехоголовые.
— Мистер Хнатт,— сказал доктор Денкмаль Ричарду, останавливаясь.— И фрау Хнатг тоже. Я сейчас вами займусь.
Он повернулся к стоявшему рядом мужчине.
— Это чистая случайность, мистер Булеро, что нам удалось поставить вас на сегодня вне очереди. Во всяком случае, вы ничего не потеряли, а скорее приобрели.
Однако Булеро его не слушал. Он смотрел на Ричарда Хнатга.
— Где-то я уже слышал вашу фамилию. Ах да! О вас говорил Феликс Блау.— Его глаза вдруг потемнели.— Вы недавно подписали договор с бостонской фирмой...— Удлиненное лицо, как будто вечно отраженное в кривом зеркале, чуть нахмурилось,— «Чуингзет мануфакчурерс»?
— Н-не ваше дело,— заикаясь, сказал Хнатт.— Ваши консультанты отвергли наши изделия.
Лео Булеро смерил его взглядом, после чего, пожав плечами, повернулся к доктору Денкмалю:
— Увидимся через две недели.
— Две? Но...— Денкмаль сделал протестующий жест.
— Я не смогу быть здесь на будущей неделе, меня не будет на Земле.
Булеро еще раз бросил пристальный взгляд на Ричарда и Эмили Хнатт, после чего вышел.
Глядя ему вслед, доктор Денкмаль сказал:
— Этот человек сильно эволюционировал. Как физически, так и духовно. Добро пожаловать в Айхенвальц,— сказал он Хиаттам и улыбнулся.
— Спасибо,— нервно ответила Эмили,— Это... больно?
— Наша терапия? — засмеялся доктор Денкмаль,— Ни в коей мере, хотя вначале это может вызвать шок — в переносном смысле . Когда вы почувствуете, как разрастается ваша мозговая кора. Вам придет в голову множество новых волнующих идей, в особенности из области религии. О, если бы только Лютер и Эразм Роттердамский жили сегодня, их сомнения можно было бы столь легко разрешить благодаря э-терапии. Оба увидели бы истину, zum Beispiel [5] , что касается перевоплощения... ну, вы знаете, Blutund... [6] — Он замолчал и откашлялся,— По-английски это кровь и облатка во время мессы. Примерно так, как у употребляющих кэн-ди. Вы заметили это сходство? Ну идемте, начнем.— Он хлопнул Ричарда Хнатта по спине и повел их в свой кабинет, бросая на Эмили недвусмысленные, с точки зрения Хнатта, взгляды.
5
Например (нем.). (Прим.перев.)
6
Кровь и... (нем.) (Прим.перев.)
Они оказались в огромной лаборатории, полной разных приборов. Там стояли два стола, будто заимствованные из фильма о Франкенштейне, оборудованные зажимами для рук и ног. Увидев их, Эмили охнула и отступила на шаг назад.
— Вам нечего бояться, фрау Хнатг. Это как электрошок, вызывает определенную мышечную реакцию, рефлекс, понимаете? — Денкмаль захихикал,— Теперь вам придется... э-э... снять одежду. Каждый из вас, конечно, отдельно. Потом вы наденете халаты и auskommen... [7] понимаете? С вами пойдет медсестра. Мы уже получили ваши медицинские карты из Норд-Америки, мы все о вас знаем. Вы оба — совершенно здоровые, добропорядочные граждане Норд-Америки.
7
Начнем (нем.). (Прим.перев.)
Он провел Ричарда Хнатга в боковое помещение, отгороженное занавеской, оставил его там и вернулся к Эмили. Ричард слышал, как доктор Денкмаль разговаривает с Эмили успокаивающим, но одновременно повелительным тоном. У него это получалось мастерски, и Хнатт ощутил сначала зависть и подозрительность, а потом грусть. Он не совсем так это себе представлял, ожидая чего-то несколько более возвышенного.
Однако Лео Булеро вышел из этого же кабинета, что доказывало беспочвенность его сомнений. Лео Булеро всегда получал самое лучшее.