Седьмая Луна 6: Корпус
Шрифт:
– Я… мог, – утробно отзывался монстр, чавкая ломтем бедра.
Больше терпеть он и не пытался. Зарыдал горько, наблюдая в глубине мозга за кровавой трапезой. Монстр жрал несколько минут, пока не насытился. Рядом кто-то осторожно подбирался. Ещё людоеды – точно такие же бедолаги, как и он. Уже иссохшие. Чудовище гаркнуло, спрыгнуло с телеги, давая другим поживиться объедками.
Упырь глянул на небо. И тело, и разум сошлись в едином мнении: вот-вот нагрянет дождь. Сытый, довольный, полный сил, разгорячённый, гуль бросился вслед за переменной облачностью
Крики и стоны в голове людоеда не прекращались. Былой обладатель этого тела наотрез отказывался от такого существования. В стенаниях молил о смерти. Его вгоняла в ужас сама мысль дни напролет наблюдать за тем, что вытворяет его физическая оболочка.
Случайная добыча – лишь верхушка айсберга. И пока был жив, он видел, как упыри-неудачники гниют заживо, оставаясь без пищи. Он и сам чувствовал сытость, чувствовал воздух, как его пятки молотит брусчатка при беге. Значит, и боль через призму восприятия заражённого тоже познает. Рано или поздно.
В какой-то момент упырь остановился. Его слух оцарапал клёкот прочих людоедов. Казалось, они передавали сигнал. Отыскали богатый улов. Целую группу людей.
«Ч-что? К-кто это?» – Он предчувствовал, грядет нечто нехорошее.
Без лишней рефлексии монстр направился на голоса братьев по несчастью. С главной улицы бросился проулками к остальным, по пути воссоединяясь с прочими одиночками. Чудовища собирались в орду.
Где-то вдали слышались хлопки: стреляли из порохового оружия. Взрывы намекали на детонацию бомб. Выжившие переговаривались криками, но слов он разобрать не мог. И не сказать, что гулей они боялись. Наоборот, относились к обороне чуть ли не навеселе. Безумцы.
«Должно быть, это…»
Ноги несли упыря прямо к ним. Едва завидев потенциальных жертв орды, он потерял дар речи. Этих головорезов знал в лицо. Некоторых – даже поимённо.
Инквизиторы из отряда «Цербер». Элита среди простых персекуторов. В свирепости и мастерстве они догоняли первых лиц «Медузы». Людоеды, сами о том не подозревая, шли на верную смерть. И казалось бы, он должен был возрадоваться: его мытарствам придёт конец – причём так быстро!
Но нет. Знал ведь, ликвидаторы из «Цербера» упиваются болью. Всех, кого вспарывают их лезвия. Не щадили никого: ни магов, ни простых смертных, ни чудовищ, ни безмозглых упырей. Эти персекуторы убьют кого-то лишь тогда, когда выжмут всю боль. Счастливчики те, кто падает от их руки стихийно – сразу и внахлёст.
Псы Инквизиции встали вкруговую, не давая гулям подступиться откуда-то ни было. Оружие металось из стороны в сторону беспрестанно. Вслед за ним в воздух взмывала и опускалась каскадом чёрная кровь. Под ноги персекуторов штабелями ложились покалеченные заражённые. «Цербер» истреблял их степенно.
Тело ещё не добралось до первой линии, не попало под шальной клинок.
– Бросаю гранату! – крикнул кто-то из головорезов. Стоял он в глухой обороне.
Что-то упало неподалёку от него. Фитиль, истлевая, шипел. А потом раздался громоподобный взрыв. Эфирное пламя вырвалось наружу. Ударная волна подхватила
Ноги зажгло от невообразимой рези. Белёсые глаза уставились на них, но не обнаружили голеней. Их попросту оторвало при детонации. Куда делись, неизвестно. Его самого – отбросило.
Тело мучилось. Упырь не умолкал. Брыкался, не в силах что-либо поделать.
Между тем из культей плевало чёрной кровью, образуя лужу. Осколки торчали из брюха, будто шипы.
«Свет и Тьма!.. За что?.. За что?! Смилуйтесь же надо мной!»
Он только-только очнулся, а уже отправлялся обратно на ту сторону. Ещё одна бабочка-однодневка, откусившая больше, чем смогла проглотить.
Эфирная граната – одна-единственная, грамотно брошенная – разбила в пух и прах остатки небольшой орды. Кругом валялись упыри. Среди них не осталось целостного: кто руки лишился, кто ноги, кого разорвало напополам. Последние судорожно пытались воедино собрать кишки, отчаянно ревя. Разливались чёрные реки.
Он тоже кричал, истекая кровью и слабея. Вопль перешёл в рык, затем сменился клёкотом, а после и вовсе стих до всхлипов. Издохнет вот-вот – и ладно. Лучше так, чем влечь жалкое существование узника. В своём же теле. В своём же разуме.
– Ай, красиво ты их! – крикнул гренадёру кто-то из «Цербера».
Ликвидаторы ходили вдоль раненых упырей. Рубили их на мясо, будто на скотобойне. Сапоги с чавканьем поднимались и опускались из натёкшей жижи, похожей на каменное масло. Лишь те, кто устал, не церемонился. Они гулей просто стреляли. Каждый хлопок будто бил его в грудь.
Казалось, так отсчитывалось время до его последнего вздоха.
Быть может, ему ещё улыбнётся удача. Хорошо, если умрёт прежде, чем очередной мясник дорвётся до его многострадального тела.
Если бы. В какой-то момент он столкнулся взглядами с тем самым гренадёром. Лейтенант, специализировавшийся на подрывах. Они узнали друг друга, раз общались, когда один из них был ещё жив.
Персекутор одним хлёстким ударом опустил ногу на голову заражённого, что тянул к нему когтистые лапы. Каблуком размозжил подгнившую голову в кашу. Мертвец. Лейтенант некоторое время стоял, размышляя, но не переставал оглядывать находку.
– Да ла-а-адно!.. – Он не верил своим глазам.
«Умоляю, оставь меня… в покое… Хватит… Боли!»
Ликвидатор чуть отставил голову назад и окликнул их командира:
– Капитан! Капитан, Вам нужно на это взглянуть!
– Что у тебя, капрал? – озадачился тот, подойдя поближе.
«Только не он… Пожалуйста!»
На расстоянии вытянутой руки капитан держал заражённого мальчика, словно зверька. Малолетний упырь верещал и пищал, пытался дорваться руками и ногами до верзилы. Но увы, не в этой жизни. Пальцы сжались на шее, ломая позвонки.
Трупик рухнул в колоду тел.
Капрал неуверенно ткнул пальцем в упыря. Заражённый бездумно полз в их сторону, перебирая лапами. Перемахивал прямо по трупам братьев по несчастью. Ещё на что-то надеялся вопреки оторванным ногам.