Седьмая Луна 7: Зеленая Зона

Коробов Андрей

Ренегату было, чему поучиться у гервата.

– Нас ждёт предельно паршивый денёк, ребятушки, – подытожил Драго, сплёвывая от омерзения на мостовую.

Он как в воду глядел…

Глава 4

День седьмой, ближе к полудню

Ближайшие три часа напоминали Ночь Грязных Слёз. Причём – самую первую, хаотичную, безжалостную. По всей зелёной зоне инквизиторы находили чародеев и казнили на месте.

Вой, поднимавшийся над толпой очевидцев, их интересовал

мало. Тут и там они оставляли после себя трупы магов: «спавших», действующих и бежавших.

Так Саргузы очищались от колдовской скверны. Особенно лакомой добычей становились давешние сектанты Культа Скорпиона. Вот только допросить их не представлялось возможным: как правило, бились они до конца. И это печально.

Подгруппа, куда попал Флэй, принимала в действе непосредственное участие. Им попадались чародеи самые разные. От старо до млада. Мужчины и женщины. Нищие, ремесленники, купцы, временщики, мелкие дворяне, банкиры.

Кто-то сопротивлялся. Тогда ими занималась Дора, отправляя на тот свет по щелчку пальца: или устраивала светопреставление на глазах у публики, либо тихо подкрадывалась к магам сзади, выдирая саму душу из груди.

Что удивительно, другие, наоборот, принимали свою судьбу спокойно. Некоторые маги добровольно подставляли шеи под Нилас.

Клеймор проходил сквозь плоть, будто нож через сливочное масло. Трупы распадались на десятки ледяных осколков, детонируя под гнётом всеразрушающего эфира. Вот, как работал подарок Малатесты.

Ингрид Бенеке не принимала особого участия в преследованиях. Когда как Узелац искал среди беженцев апостатов, она просто брела рядом. Поначалу плакала над каждым вновь убиенным, однако со временем попросту замкнулась в себе. Девушка предельно абстрагировалась от ужаса, происходившего прямо на её глазах.

Мало-помалу четвёрка очистила Малую Бештию от чародейского присутствия. Беженцы им нисколько не препятствовали. Слух о карательной операции распространялся быстро. Апостаты начинали нервничать, ошибаться – и чуть ли не сами попадали в лапы персекуторов. Толпа быстро смирилась, впредь не возникая в большинстве своём: им хотелось верить, что это приблизит их к спасению.

Горькие слёзы тех, чьих родных не стало в седьмой день новой эпохи, мало кого интересовали. Силуэты плакальщиков растворялись в толпе зевак, у которых имелась одна весомая причина порадоваться: не по их души пришли – и ладно.

Закончив с зачисткой указанного района, команда Флэя вернулась на исходную точку – к фонтану ди Сперанца. Там они приняли решение отдохнуть и дождаться бойцов из остальных подгрупп. Их передышка обещала быть продолжительной. Ведь и со стороны монастыря, и в трущобах у Скальдвика то и дело слышались шумы боя.

Стало быть, Альдреду и прочим повезло освободиться пораньше. Настоящей заварушки персекуторам удалось избежать по воле случая.

Ввиду того каждый воспользовался передышкой по-своему. Толпа покинула площадь у фонтана, не желая попадаться на глаза инквизиторам. Как ни крути, до раздачи хлеба ещё далеко было.

Узелац уселся под платаном,

решив прикорнуть. Шифтер сняла химеритовые перчатки, насобирала камешков и пристроилась на краю фонтана, бросая снаряды в воду. Ингрид устроилась на лавочке, поставив у неё гвизарму, и как будто закрылась в себе. Альдред остался не у дел, поэтому решил убить время с пользой: он чувствовал, что просто обязан поговорить с Бенеке по душам.

Собрав мысли воедино, Альдред выдохнул и направился к подопечной. Заметив его приближение, блондинка подняла скуксившуюся мордашку и жалобно поглядела на телохранителя. Тот почесал затылок, осведомляясь:

– Здравствуй, я присяду?

– К-конечно, – выдавила из себя Ингрид, не возражая. Она подвинулась, чтобы выделить больше места ангелу-хранителю.

Альдред присел, уже определившись, что скажет Бенеке. Но начал издалека, дабы их общение не наталкивало девушку на мысли, будто он на неё пытается надавить.

Хрупкие создания требуют к себе такого же трепетного обращения, как и стекло.

– Ты в порядке? – осведомился Флэй, глядя на блондинку.

– Более-менее, спасибо, – вздыхая, отвечала та. – Сейчас полегче.

– Почему ты заплакала тогда? – продолжал копать капрал. – Ну, когда мы брали того парня из палатки.

– Я… я не должна была давать волю чувствам. Это не в духе Инквизиции. Мне жаль, – бубнила Бенеке, подбирая колени.

Её закрытая поза говорила о том, что девчушка испытывала боль от заведённой темы. Обсуждать былое Ингрид не хотела. Но Альдред считал это чрезвычайно важным.

– Нет-нет, – возразил охотник. – Я тебя не осуждаю, ты не подумай. Просто хочу разобраться, в чём дело.

– Вероятно, я… просто не готова к тому, что пришлось увидеть. Я ведь просто куратор. С детками занималась. У меня с ними никогда проблем не было. А тут – такое…

Слова полились, будто вода из кувшина. Ей всё-таки хотелось открыться. По крайней мере, человеку, умеющему слушать. Альдред мог и был готов для неё выступить в таком амплуа. Другом, способным на сочувствие.

– Да, я слышала, у миротворцев и персекуторов жестокая служба. Но чтоб настолько… Меня это потрясло. Я ведь всё время в Янтарной Башне служила, ни с кем не общалась. Вас описывают, как героев, что борются со злом. Только со стороны кажется, будто Инквизиция – тоже зло. Точно такое же, как маги-отступники…

– Именно так, – согласился капрал. – Мы и есть зло. Ни мы, ни они не имеем ничего общего с добром. О таких плоскостях, когда рассуждаешь об Инквизиции и апостатах, заводить речь – это моветон. Приказ есть приказ. И либо ты убьёшь врага, либо враг убьёт тебя. Если бы я остался в стороне, хрономант мог всех нас погубить.

– Разве это правильно? Разве это… человечно?

Блондинку преследовали фундаментальные вопросы бытия. Но инквизитор, если хотел выжить и преуспеть, был должен отбросить их, как мусор. Вопросы, где легко может пустить корни демагогия, следовало опускать во что бы то ни стало. Поэтому Альдред склонил Ингрид сосредоточиться на реальности.