Седьмая сестра
Шрифт:
— Ну, и что нам с этим делать? — оторвался от бинокля Сергей.
Отряд расположился в зарослях на кромке елового леса. Направление, засеченное по компасу, чётко вывело к этому холму — как оказалось, до него было около пяти километров. Путь занял два с половиной часа — снега в лесу было меньше, чем можно было предположить, большей частью по щиколотку, но все вымотались значительно, хотя шли гуськом, периодически меняя того, кто протаптывал тропу.
Холм был довольно обширным — метров 150 в поперечнике, поднимался вверх в центральной части
— Зуб даю, сюда мы и шли, — произнес Пашка, убирая в чехол перископ. — Как оно нам сказало? «Там, где искали правосудие»?
— «Там, где несправедливость настигла тех, кто искал правосудия», — задумчиво поправила Женя. — Ребята, это мое мнение, но мне кажется, что на этом дубе в древности… ой, то есть — раньше, кого-то вешали. Посмотрите ветки внизу — прямые, как перекладина… Бррр.
Дуб. Почти такой же. Могучая ветвь, и на ней — трое. С табличками на груди, на которых грубо намалевано — «партизан». Старик и две девушки из соседней деревни. А деревня сожжена…
Сергей потряс головой, отгоняя нахлынувшее воспоминание. Да, права Женечка…
— Скорее всего, — он убрал бинокль и поудобнее перехватил винтовку. — Паш, есть признаки жизни?
— Нет.
— Вот и я не вижу… а душа не на месте.
— Мрачное местечко, — подтвердил Витя.
День уже понемногу клонился к вечеру — небо было еще светлым, но чувствовалось, что еще максимум час — и начнутся сумерки. А там уж точно лучше не высовываться. Силуэт дуба чётко вырисовывался на фоне неба, от него словно веяло угрозой.
— Не нравится мне этот дуб, — промолвил Кирилл, выражая общее мнение. — От него мороз по коже.
— Точно, — кивнул Пашка. — И про Ведьму мне не понравилось.
— Ведьмы разные бывают, — встрял Витя. — У нас в деревне бабка была, ее иначе как ведьмой никто и не звал. А она просто о травах-растениях все знала. Меня выходила, когда я маленький заболел…
— Она тоже была призрачной? — с невинным видом поинтересовалась Женя.
— Да иди ты! Призраков не бывает. Иносказание, скорее всего.
— Гораздо интереснее — что за останки, которых надо опасаться, — буркнул Пашка.
— Тихо! — поднял ладонь Сергей. — Еще раз внимательно смотрим и выдвигаемся.
Прошла еще пара минут. Сергей поднялся:
— Вперед! Цепью, интервал 10 шагов, Витя на правом фланге…
Снега было примерно по щиколотку — немного, но особо не побегаешь. До дуба оставалось метров 40, когда у Вити сложилось чёткое ощущение, что с ним что-то не так. Он шел сбоку, и каждый раз, когда дуб оказывался не в поле зрения, а ухватывался именно «краем глаза», ему казалось, что силуэт дуба как бы двоится, расплывается. Причем чем ближе, тем ощущение становилось сильнее.
Тем не менее, ничего не произошло. Отряд поднялся на вершину холма.
Снега тут было намного меньше — видимо, его сдувало ветром. Лысая вершина холма была истоптана многочисленными следами, в основном от сапог с подошвой без «рисунка». Покосившийся столб-постамент дико торчал над землей, но, впрочем, площадка на нем стояла ровно — при желании на нее можно было забраться — что намекало, что столб покосился не сам по себе, а таким и был построен. До дуба от него было метров 15, а чуть в стороне, ниже по обратному склону, виднелась массивная каменная плита, чуть криво лежавшая на каменном же основании. Вокруг плиты следов было особенно много — такое ощущение, что ее оттаскивала туда или обратно группа людей на «раз-два-взяли».
Нехорошее ощущение усилилось, несмотря на то, что вокруг стояла тишина. У Вити почему-то не было ни малейшего желания поворачиваться к дубу спиной и, глядя на остальных, он подумал, что у остальных тоже — все, как один, встали к мрачному дереву лицом, полуокружив каменную плиту.
— Могила, не иначе, — сказал Пашка, притопнув каблуком по плите.
— Было сказано про прах, — добавила Женечка.
— Причем недавно это открывали — Кирилл поводил сапогом по грязи. — Совсем недавно, следы не замело.
— Не замело, потому что снег ветром сдувает, — пробормотал Сергей. — смотрите, тут вообще снега почти нет… Только у меня какое-то мерзкое ощущение?
— У меня тоже, — сказал Пашка.
— Да у всех, — подытожил Кирилл. — Такое ощущение, что на нас кто-то смотрит.
— Так… — Сергей сдвинул шапку на лоб. — Женечка, на тебе дальние подходы, Витяй — на тебе ближние. Мужики, мы трое пытаемся сковырнуть эту плиту хотя бы настолько, чтобы понять, что под ней.
Витя, не говоря ни слова, повернулся с пулеметом к дубу. В ветвях его не видно было ни малейшего движения, даже от ветра они почти не шевелились, но странное ощущение не уходило…
— Раз, два, взяли!
Сапоги заскользили по разрытой земле. Плита сдвинулась на ладонь, когда это произошло…
Витя еле сдержался, чтобы не заорать.
Дуб словно колебался и плыл, оставляя после себя бледный силуэт на фоне неба. А сквозь голые ветви проглядывали все четче голые… кости?
— Еще раз — взяли!
Плита отошла сантиметров на 40 — под ней была темнота.
Длинная очередь из «дегтяря» ушла в дуб… но дуба уже не было.
На вершине холма торчал расщепленный метровый пень, вокруг него таял светлый силуэт сухого дерева, а на пне присела костлявая тварь метров десяти высотой. Чудище неторопливо расправило крылья, похожее на сухие ветки, и подняло рогатую голову-череп, на которой тускло горели два багровых пятна на месте глаз. По земле, словно коса, прошел длинный костяной хвост.
Ударили винтовки, сухо хлестнул ППС. Взвизгнула Женя.
Витя уже видел, что стрельба бессмысленна — пули проходили сквозь дыры скелета, как сквозь решетку. На тазовой кости его появилась трещина — туда угодила кучная очередь из пулемета, но этого явно было недостаточно. До твари было метров тридцать с небольшим — два десятка до колонны-постамента и еще полтора десятка — от нее до чудища.
Кирилл бросил СВТ и метнулся к колонне.
— Вниз! — заорал он. — Мужики, под плиту!
В руках у него было по гранате.