Седьмая встреча
Шрифт:
Бабушка прятала ее деньги в ящик буфета. В свой тайник — фланелевый мешочек, где лежали шесть серебряных ложечек. С каждым днем мешочек становился все толще. И даже надулся, как маленькая колбаска. Бабушка никогда ей не говорила, но Руфь знала, что свои сбережения бабушка прячет среди вилок.
— Мне никогда не накопить достаточно денег, — как-то весной горько сказала Руфь.
— Накопишь, с Божьей помощью.
— У нас в школе говорили, что государство дает ссуду на учение тем, кто хочет стать учителем. Но я-то не хочу быть
— А кем же ты хочешь быть?
— Хочу писать картины.
— А на это государство дает ссуду? — спросила бабушка.
— Не думаю, — уныло ответила Руфь.
— Значит, ты должна стать учителем. А там видно будет. Надо только начать. Это главное. Пока не поздно. Жизнь — как дракон, у которого много голов и много пастей. Не успеешь глазом моргнуть, как он сожрет тебя.
— А тебя дракон сожрал?
— Меня? Еще что выдумала! Забудь об этом. Нет, это молодым плохо. Ты напиши в город, что тебе нужна ссуда.
— А мои домашние?
— Пошумят и перестанут. Главное, чтобы ты поехала учиться. А если что не так, я сама с ними поговорю.
— Если я сдам экзамены и получу ссуду, то смогу прожить в городе четыре года. Но ссуду нужно будет вернуть. Это непросто.
— Остаться на Острове тебе тоже будет непросто, — пробормотала бабушка и в последнюю минуту успела снять кофейник с огня.
Руфь освободилась от работы в лавке на те дни, пока шли экзамены. К счастью, Эмиссар уехал проводить свои собрания. Мать к ее решению отнеслась спокойно.
Йорген огорчился, узнав, что не поедет с Руфью. Но она обещала привезти ему из города подарок. И начертила на стене хлева черточки — по одной на каждый день, что она будет отсутствовать. Каждый вечер он должен зачеркивать по одной черточке. Так он узнает, в какой день ее надо встретить на пристани.
Она взяла немного денег из бабушкиных ложек, чтобы заплатить за комнату, которую ей предоставит школа. Самую дешевую. С ней будут жить еще две девочки, находящиеся в таком же положении.
Бодиль, Турид и Руфь. Они занимались, ограничивали себя во всем и спали втроем на десяти квадратных метрах. Душем и умывальником они пользовались с семью другими ученицами. Старая хозяйка всей этой роскоши бранила их за то, что в коридоре пахнет лаком для волос и туалетной водой.
Турид была их защитницей. Она всегда знала, как ответить. Например, что в коридоре пахнет вареной капустой, а это уж никак не их вина.
Однажды вечером Руфь прошла мимо дома Гранде. Сад выглядел красивее, чем в прошлый раз. Стояло лето, и не было дождя. Все было в образцовом порядке. Пышные клумбы, дорожки, посыпанные ракушечником. Руфь прошла медленно, делая вид, что она здесь по делу. Прошла два раза. Он не вышел. Но теперь ведь она будет жить в городе четыре года.
И вот настал решающий день. Все собрались, чтобы узнать свой приговор. В полдень списки должны были вывесить в вестибюле.
Сперва Руфи показалось, что ее в списках нет. Наконец после нескольких мальчиков, обогнавших ее по баллам, Руфь увидела свою фамилию. Нессет было написано с одним «с». Но это точно была она, никого другого с такой фамилией здесь не было.
Итак, она была спасена. Избавлена от Острова, от лавки с ее ледяным складом, от Эмиссара и всех остальных. Эта мысль взорвалась бело-желтым пламенем, сменившимся темным пятном. И в этом пятне, весь сжавшись, сидел Йорген с далматинцем на коленях.
Лишь увидев, что несколько девочек всхлипывают от разочарования, а кое-кто из парней угрюмо двинулся к двери, Руфь поняла, что должна радоваться. Бодиль и Турид тоже попали в число избранных, которым разрешили занять деньги у государства.
Они пошли в кафе на пристани и взяли себе по пирожному. Турид была по-настоящему красива, ради этого дня она надела очень короткую юбку. У нее была привычка тянуть подъем и запястья, как это делала Мэрилин Монро.
Руфь наблюдала за девочками, пытаясь следить за их разговором. Они вместе занимались и жили, однако она их совсем не знала. И вот теперь они вошли в ее жизнь. В эту новую, сумбурную, городскую жизнь.
Турид смеялась от того, что у человека, сидевшего за спиной у Руфи, с носа на усы упала капля. Бодиль гримасничала, прикрывшись рукой. Руфь рассматривала цветной узор пластмассовой соломинки в бутылке с колой, и ей хотелось плакать от радости.
Сойдя на берег, Руфь тут же угодила в объятия Йоргена. Она привезла ему в подарок книгу с фотографиями собак и два пакетика камфарных пастилок. Ей едва удалось уговорить его сначала отвезти домой ее чемодан и только потом как следует рассмотреть подарок. Сама она прошла прямо к бабушке.
— Я провожу тебя домой, — сказала бабушка, узнав, что Руфь успешно сдала экзамены.
Руфь быстро шла вверх по склону, ей хотелось, чтобы все было уже позади.
— Успокойся, не беги так, никто не умирает, — тяжело дыша, сказала бабушка, старавшаяся не отстать от Руфи.
Больше они не разговаривали, но, прежде чем войти в дом, многозначительно переглянулись.
Йорген, мать и Эмиссар сидели за обедом. Йорген встал и, раскинув руки, пошел навстречу Руфи. Она на мгновение прижалась к нему.
Эмиссар пригласил их сесть. На блюде лежали семь кусочков филе копченой селедки. На их кожице отражался свет. От картошки шел пар. Мать немного подвинулась и кивнула:
— Достань тарелки, Руфь. Тут хватит на всех.
Руфь сняла пальто и достала две тарелки, бабушке и себе. Стояла тишина, если не считать радостных возгласов Йоргена. Мать смотрела на стол и беспокойно ерзала на стуле.