Седьмая встреча
Шрифт:
Руководитель практики был доволен. Про юбку не было сказано ни слова. Руфь рассказывала об Иосифе и его братьях. Она стояла перед классом и изображала все в лицах. Это было легко, достаточно было вспомнить Эмиссара, и все получалось само собой. И юбка, как положено, обтягивала ее бедра.
По дороге домой она зашла в телефон-автомат возле булочной, опустила монетку и набрала номер. Ответил женский голос. «Алло». Руфь не знала, чего она ждала, но сказать что-нибудь было выше ее сил.
—
У Руфи пересохло во рту. Вот и все. Не успев подумать, она повесила трубку. Постояла с опущенной головой.
Стекло с правой стороны было разбито. В будку влетал мокрый снег и ложился на потрепанную телефонную книгу. Когда Руфь открыла дверь, на нее с воем ринулся ветер. На коду она придерживала рукой воротник пальто.
Глава 15
Когда они остались в кабинете одни, Горм как раз собирался рассказать Руфи, что летом видел ее в аэропорту.
Но тут пришел отец, и говорить было уже поздно. Он не допускал мысли, что Руфь могла оказаться воровкой. И не мог заставить себя смотреть на нее как на воровку. Он слышал поговорку, что воров делают обстоятельства, но не знал, как воры выглядят и что толкает их на кражу. Ведь отец Руфи проповедник! Что бы с ней было, если б он узнал о ее поступке?
Горм не мог себе представить, какие обстоятельства могли бы его самого толкнуть на нечто подобное. Он вдруг увидел Руфь, как она стояла тогда в конторе. Странд и фрекен Эббесен говорили о ней так, словно она была бессловесной тварью, она же глядела куда-то вдаль.
В кабинете им овладело неудержимое желание обнять ее. А когда она пыталась и не могла написать свой адрес, потому что у нее дрожали руки, и ему пришлось самому это сделать, он ощутил эту дрожь у себя в груди. В самой глубине, где все было мягким.
Рука у Руфи была маленькая, пальцы тонкие. Однако они казались сильными. Они побелели на суставах, как тогда в аэропорту, когда она подняла свой чемодан. Забирая у нее карандаш, Горм коснулся ее запястья, и его охватило острое желание прижаться к ней. Ощутить ее всей кожей. В голове пронеслась дикая мысль: надо с ней встретиться, когда все будет уже позади.
Он не видел ее фигуру, ведь Руфь была в пальто. Но с лета Руфь изменилась. Пополнела. И что-то в ней появилось новое. Горм не мог понять, что именно. Будто слегка Приоткрылась дверь. Но куда она ведет, он не знал. Знал только, что ему хочется войти в эту дверь.
Остаток дня отец держался с ним почти по-товарищески.
— Так-так. Значит, Гранде младший разбирал случившуюся в магазине кражу? Неплохо, Горм, совсем неплохо!
Горм смутился, потому что слова отца слышали многие служащие. Когда они остались в кабинете одни, он признался отцу:
— Я отдал ей эту юбку.
Отец недоверчиво
— Отдал ей то, что она хотела украсть?
— Да.
— Ты ее знаешь?
— Как сказать. Я видел ее раньше несколько раз.
— Проявляешь мягкосердечие в женских делах?
— Она была в отчаянии.
— Представляю себе. Ладно. Но такое не должно повториться.
— Хорошо.
— Почему ты рассказал мне об этом? Горм покраснел.
— Решил, что тебе надо знать правду. Ведь это всего-навсего тряпка.
— Для нас двоих, да. И пусть это останется между нами. Предприниматель не должен быть добреньким дурачком. Ты понял?
— Да.
Отец нервничал и смотрел на часы.
— Ну ладно, я сейчас еду в Индрефьорд, мне надо там кое-что уладить, — сказал он и завинтил крышку на ручке. — Передай маме, что я вернусь домой только в понедельник вечером.
Через мгновение он, уже в пальто, взялся за ручку двери.
— По-моему, сейчас, в январе, в Индрефьорде очень холодно, — заметил Горм.
— Передай только, что я вернусь в понедельник. — И отец скрылся за дверью.
Удивительно, что отец так спокойно отнесся к случаю с юбкой, как будто они были друзьями и у них была общая тайна. Однако он попросил, чтобы взамен Горм оказал ему услугу. Передал матери его слова.
Оставшись один, Горм сел в отцовское кресло и написал Руфи записку. Он решил положить ее вместе с юбкой и распорядиться, чтобы рассыльный отнес пакет по адресу. Щекочущее ожидание ее звонка смягчило другое, то, к чему раньше он не отнесся бы так легко. Отец забыл, что, когда он вернется из Индрефьорда, Горм уже уедет. Забыл попрощаться с ним.
Снимая и вешая в прихожей пальто, Горм сразу исполнил поручение отца. Мать как раз вышла из столовой и, потирая руки, сказала, что мороз выстудил весь дом.
— Он уехал в Индрефьорд.
Она опустила руки, глаза у нее забегали.
— Вот как.
— Он вернется в понедельник.
— К тому времени ты уже уедешь, — глухим голосом сказала она и отвернулась.
Горм был уже на лестнице, когда она снова спросила:
— Он сказал, с кем едет?
— Он поехал один.
— Он так сказал?
— Да, — решительно ответил Горм.
Уже у себя в комнате Горм вдруг подумал, что отец вообще ничего не сказал на этот счет. Он понял это только после вопроса матери. Но почему она спросила?
Он представил себе свое будущее после окончания Высшего торгового училища. В магазине, с отцом и его словами: «Предприниматель не должен быть добреньким дурачком. Ты понял?» Дома — с матерью.
Ему захотелось исчезнуть. Сию минуту исчезнуть. Он не хотел делать только то, чего от него ждут. Но чего же, собственно, хочет он сам? В состоянии ли он украсть хотя бы жалкую стельку?