Седьмое Правило Волшебника, или Столпы Творения (др. изд.)
Шрифт:
Оба пожал плечами:
– Когда я пришел в город, услышал шум. Люди бежали к дому Латеи. Ее дом был охвачен пламенем. Вокруг собралась огромная толпа, но огонь был столь силен, что не было никакой возможности что-либо спасти.
Последнее было до некоторой степени правдой. Он вышел из города и направился домой, потому что посчитал: если до сих пор никто не обнаружил пожар, то, возможно, его не обнаружат и до утра. Он не хотел быть тем, кто первым закричит “Пожар!” Исходя из случившегося, это могло показаться подозрительным, в особенности с точки зрения его матери. Она была
Однако, возвращаясь домой – чуть позже того, как Дженнсен и ее попутчик Себастьян обогнали его, – он услышал крики людей, возвещавших о пожаре в доме Латеи. Оба бежал по темной дороге вместе с остальными. Так что причин подозревать его в чем-либо не было.
– Возможно, Латея избежала огня, – голос матери звучал так, будто она пыталась убедить скорее себя, чем его. Оба покачал головой:
– Я остался, надеясь, как и ты, мама. Я знаю, ты бы хотела, чтобы я помог ей, если у нее беда. Я хотел сделать все от меня зависящее. Поэтому и опоздал домой.
Это, впрочем, тоже было правдой лишь частично: он стоял вместе с толпой, глядя на огонь, прислушиваясь к разговорам. Он жадно впитывал догадки, сплетни, предположения.
– Она – колдунья. Огонь не может застать врасплох такую женщину.
Мать высказала подозрение. Оба это заметил.
– Когда огонь горел уже не очень сильно, мужчины забросали его снегом и смогли пробраться через дымящиеся деревяшки. И нашли кости Латеи.
Оба вынул из кармана обгорелую кость, протянул матери. Она глядела на это безжалостное доказательство, но так и не взяла его. Удовлетворенный произведенным эффектом, Оба положил свое сокровище обратно в карман.
– Она находилась в центре комнаты, одна рука поднята над головой, будто она пыталась пробраться к двери, но задохнулась от дыма. Люди говорят, что от дыма люди падают, и тогда огонь берется за дело. Видимо, это и произошло с Латеей. Ее свалил дым. И когда она лежала на полу, огонь спалил ее до конца.
Мать пристально смотрела на него, губы ее маленького подлого рта были плотно сжаты. В первый раз ей было нечего сказать. Оба прочитал ее взгляд, в нем не было ничего хорошего. Он мог сказать, что у нее в мыслях. Вернее – кто… Ублюдок, сын Даркена Рала, почти королевских кровей. Она пошла прочь, ее руки, зловеще сжатые в кулаки, медленно скользнули вниз.
– Я должна идти прясть для господина Тачмана. А ты убери с пола весь этот бардак, слышишь меня?
– Хорошо, мама.
– И еще почини столб, прежде чем я вернусь и увижу, что ты целый день пробездельничал.
Несколько дней Оба потратил на то, чтобы отчистить с пола смерзшийся навоз, но мало продвинулся в своем деле. Холод стоял такой, что слой льда только нарастал. Казалось, от него никогда не избавишься, это все равно что раскалывать гранитные глыбы или не слушать распоряжение матери.
У Обы было много домашней работы, и он не мог ее не делать. Он поправил столб и починил петлю на двери хлева. Животным тоже следовало уделить внимание, а еще требовалось переделать сотню небольших дел.
Во время работы он обдумывал конструкцию камина. Его можно будет пристроить к стене между домом и сараем, раз она уже существует. Мысленно он уже подносил к ней камни, строя подобие очага. Он уже присмотрел большой камень, который можно использовать в качестве пода. И все это он тщательно посадит на известковый раствор. Когда Оба что-нибудь обдумывал, он вкладывал в это всего себя. И никогда не оставлял начатое на половине.
Внутренним зрением он рисовал, как будет удивлена и счастлива его мать, когда увидит, что он построил. И тогда она поймет, что сын заслуживает уважения. Наконец-то она узнает, что он – стоящий человек. Но до постройки камина ему предстояло выполнить еще много другой работы.
А пока перед ним маячила знакомая работа. Поверхность смерзшегося навоза напоминала поле битвы. Она была испещрена дырами, выбоинами, где он пытался обнаружить слабое место – воздушную пробку или вмерзшую солому, – чтобы отколоть хотя бы кусок. Когда раздавался треск и возникала трещина, его наполняла уверенность, что ему наконец удастся расколоть эту внушительную ледяную могилу, но каждый раз его постигало разочарование. Оба не ленился, хотя скалывать слой за слоем, понемногу, стальной лопатой, было очень долго.
Неожиданно ему пришло в голову, что человек такой значимости, как он, не должен терять время на столь грязную работу. С трудом можно представить, что уборка навоза может быть занятием человека, который в будущем станет кем-то вроде принца. В конце концов, он знал, что является важной персоной. Человеком, в жилах которого течет кровь Рала. Прямым потомком, сыном человека, управляющего Д’Харой – Даркена Рала. Во всей округе нет человека, который бы не слышал о Даркене Рале, отце Обы.
Так или иначе, он поставит свою мать перед фактом, который она от него тщательно скрывала. Но пока он не мог придумать, как провернуть это дельце, не открывая ей, что Латея бросила ему в лицо эти сведения перед тем, как он вышиб из нее дух.
Запыхавшись от очередной чрезвычайно мощной атаки на смерзшийся навоз, Оба отдыхал, положив запястья на рукоять лопаты. Несмотря на холод, по его спутанным светлым волосам тек пот.
– Оба! – В сарай зашла мать. – Стоишь, болван, бездельничаешь, ни о чем не думаешь… Что ты за человек? Оба, ты придурок?
Она остановилась. Ее узкий рот сморщился, а нос, казалось наполз на него.
– Мама, я всего лишь перевожу дыхание, – Оба показал на пол, усеянный обломками льда, доказательствами его напряженных усилий. – Мама, я же работал, в самом деле.
Она не посмотрела на пол. Она пристально смотрела на него. Он ждал, уже зная, что ее занимает нечто большее, чем смерзшийся навоз. Он всегда заранее знал, когда она собирается отыграться на нем, чтобы он почувствовал себя дерьмом – как то, на котором он стоял. Из темных щелей и скрытых нор вокруг маленькими черными глазками глядели на них крысы.
Критически обведя его взором, мать достала монету. Она держала ее между большим и указательным пальцами, что должно было означать не стоимость, а значение этой монеты.