Седьмой лорд
Шрифт:
Он замучил Цзин Ци до такой степени, что тот медленно сел, держа в руках одеяло.
— Прибыть ко двору, чтобы решать вопросы...
— Кроме того, ты не смог заработать даже нескольких заслуг. Неужели ты хочешь, чтобы та группа заносчивых ученых мужей смеялась над тобой, как над никчемным гулякой из представителей «золотой молодежи»?
Пин Ань вошел с тазом, наполненным водой, взяв с собой маленького слугу по имени Цзи Сян, который помог Цзин Ци умыться и переодеться. Когда Хэлянь И поднялся с места, Пин Ань спешно подал ему горячий чай.
Цзин
— Прошу Его Высочество наследного принца предоставить еще одну докладную записку и заставить Его Величество отозвать обнародованное распоряжение, — спокойно сказал он долгое время спустя.
Хэлянь И, держа чайную чашечку и чуть-чуть приподнимая крышку, удивленно взглянул на него:
— В пятнадцать лет прибывать ко двору — обычное дело. Если ты не желаешь заниматься делами империи, то чего же ты тогда хочешь?
Цзин Ци подавил зевок. Его слегка приоткрытые глаза, словно цветы персика, наполнились блестящей влагой. Хэлянь И изумленно взглянул на него и опустил голову, потягивая чай маленькими глотками, чтобы справиться с чувствами, волнующими сердце. Он не знал, когда этот человек из ребенка со сладким голосом, что только вел себя как взрослый, стал таким зрелым, прекрасным юношей [3]. Его хмурый взгляд и смех несли в себе благородство с едва заметным оттенком утомленности. Он унаследовал утонченную красоту покойной принцессы и романтическое очарование покойного князя. Оставалось только опасаться, что в будущем все молодые девушки в городе лишатся сна, тоскуя по этому человеку.
Однако сейчас этот «прекрасный, словно орхидеи и яшмовые деревья» юноша лишь неторопливо сказал слегка гнусавым голосом:
— Чем заниматься?.. А, неважно, на службе все равно нечего делать. Или, возможно, попросить императора оказать мне милость и позволить охранять императорскую гробницу? — он вытер пальцами слезы после очередного зевка. — Я смогу спать, когда захочу, и просыпаться, когда захочу...
Прежде чем он закончил фразу, Хэлянь И с грохотом поставил чашку на стол. Пин Ань вздрогнул и быстро проглотил ленивый зевок, передавшийся ему от Цзин Ци. Низко опустив голову, он не осмелился произнести ни слова.
Цзин Ци полусонно уставился на Хэлянь И с самым невинным выражением на лице.
В самом деле... сверху позолота, а внутри гниль; из гнилого дерева хорошей вещи не вырежешь [4]; стену, слепленную из грязи [5], тоже грязью не обольешь...
— Тебе уже столько лет, а ты не имеешь никаких амбициозных планов?! — сердито закричал Хэлянь И. — Как ты смеешь говорить такие слова, будучи выращенным в этом доме? Твои перспективы, лежащий впереди путь — ты больше не хочешь их?
Цзин Ци на самом деле уже пришел в себя и смотрел на молодого человека с серьезным выражением на лице, слушая нотации о своей невежественности и отсутствии амбиций. Внутренне он уже смеялся, однако внешне по-прежнему растерянно смотрел на Хэлянь И.
Сейчас хозяином при дворе, казалось,
Они с Хэлянь И долгое время смотрели друг на друга. Несметное количество слов, поднимающихся в сердце, так там и оставались. Все-таки действительно невозможно злиться на внешне красивого, а на деле никчемного человека, который к тому же не понимает истинного положения вещей.
Хэлянь И оставалось только вздохнуть и сжать пальцами переносицу.
— Быстрее вставай и поешь что-нибудь. Сегодня великий ученый Лу празднует день рождения, отец-император лично подготовил подарки. Как бы там ни было, ты должен навестить его.
Цзин Ци оказался в затруднительном положении: если он сейчас скажет, что не пойдет, возможно ли, что юноша действительно рассердится... Такая импульсивность была абсолютно недопустима.
Хэлянь И в самом деле ставился на него гневным взглядом:
— Ты еще и медлишь!
Цзин Ци бесшумно вздохнул, почувствовав некоторую обиду.
Все уже было организовано, Пин Ань подготовил поздравительные подарки, потому ему не о чем было переживать. Цзин Ци, словно вспомнив о чем-то, сказал:
— Пин Ань, сбегай в резиденцию юного шамана и спроси от моего имени, собирается ли их господин на званый обед. Если собирается, пригласи его пойти вместе, — сделав паузу, он обернулся на погрузившегося в раздумья Хэлянь И и добавил: — Еще скажи ему, что Его Высочество наследный принц тоже здесь.
Пин Ань откликнулся и вышел. Хоть в его сердце и было немало обид, он уже давно привык бегать в резиденцию заложника и даже познакомился с воинами Южного Синьцзяна, похожими на дьяволов во плоти. В прошлый раз А Синьлай, обладающий самым жестоким нравом из всех, даже обнял его за плечо и предложил выпить лечебного вина. Конечно, узнав, что оно было сварено из пяти ядовитых тварей [6], Пин Ань вернулся и плевался до тех пор, пока его желудок не перевернулся вверх дном.
На лице Хэлянь И не отразилось ни радости, ни гнева, когда он как бы невзначай сказал:
— Ты и этот... юный шаман, кажется, довольно близки?
Цзин Ци слегка наклонил голову, чтобы избежать его оценивающего взгляда, и мягко ответил:
— Разве это не желание Его Величества? Император надеется, что Его Высочество наследный принц и юный шаман тоже смогут подружиться.
Хэлянь И хоть и считал, что юный шаман Южного Синьцзяна прибегает к нечестным приемам, целый день скрывает лицо и все его существо окутано аурой необъяснимой демонической силы, но не желал наживать себе врагов на пустом месте. Кроме того, этот человек, похоже, пользовался покровительством Хэлянь Пэя — в последние годы Хэлянь Чжао всячески старался направить острие критики на него, но не сумел выдумать никакого повода.