Седьмой Совершенный
Шрифт:
— Повелитель! — обратился к султану Абу-л-Хасан. — Позволь пригласить сюда свидетеля.
Дождавшись позволения, он подошел к двери и впустил в зал человека.
— Этот гулам стоял вчера у ворот дворца. Он утверждает, что человек по имени Ибрахим нанес визит врачу, назвавшись его помощником. Дабир сделал паузу, ожидая ответа врача, но тот молчал.
— Человек, по имени Ибрахим нами арестован. На допросе он показал, что врач Убайдаллах есть ни кто иной, как именуемый себя махди, глава преступной организации ас-сабийа.
Убайдаллах посмотрел на султана. Тот нахмурясь, ждал ответа. Врач невольно оглянулся, оценивая обстановку, он был один, и помощи ждать было неоткуда. Врач был сильным человеком, но даже если он свернет шею одному из стоящих у дверей, вряд ли ему удастся скрыться. Охрана стояла на всех этажах. Была еще надежда, что хариджитский правитель найдет в себе мужество и откажется выдать его аббасидским ищейкам.
— Я тот, кого вы ищете, — сказал Убайдаллах. — Арестуйте меня, — и вновь посмотрел на султана.
— Вы руководили карматским восстанием в Сирии в 285 году? — спросил Абу-л-Хасан.
— Да.
— Затем, когда вы поняли, что проиграли, вы бросили восставших на произвол судьбы и бежали в Египет.
— Я уже не мог их спасти.
— Вы спасли себя.
— Они сами во всем виноваты. Слишком много ослов было в руководстве, мне приходилось убеждать их, спорить. Мы потеряли время.
Абу-л-Хасан удовлетворенно кивнул и обратился к султану.
— Прошу твоего позволения, о повелитель, арестовать этого человека. Он государственный преступник и вина его доказана.
Султан знаком подозвал к себе вазира, и тот принялся шептать правителю на ухо. В зале наступила тишина. Все ожидали решения. Хариджитское государство Сиджильмаса всячески проповедовало свою независимость. Но пока это была лишь независимость суждений. Султан был вынужден, подчинятся силе Аглабидов, которая, в свою очередь, признавала духовную власть Багдада. Поэтому султан Кайруана не стал сориться с халифом из-за смутьяна Убайдаллаха, приказав султану Сиджильмасы выдать его в случае поимки.
Султану стало щекотно, он тряхнул головой и потер ухо.
— Каддах, ты обманул меня, поэтому должен понести наказание, — сказал правитель и, обращаясь к Абу-л-Хасану, — можете арестовать этого человека. Я был введен им в заблуждение. Вы повезете его в Багдад? Мы еще не закончили курс лечения.
— Я сообщу халифу о поимке преступника и поступлю в зависимости от распоряжений. Пока же он будет содержаться в местной тюрьме.
— Впрочем, — сказал султан, — я могу послать в тюрьму придворного лекаря и он запишет рецепт мазей. Каддах, ты не откажешься сообщить рецепт?
— Не беспокойся, о султан, я все ему расскажу, — сказал врач.
Сахиб аш-шурта, внимательно слушавший Убайдаллаха, вдруг спросил:
— А чем лечат выпадение волос, не знаешь?
— Знаю, — сказал врач, — надо растереть мышиный помет с оливковым маслом и натереть им голову и облысение прекратится.
Ахмад Башир благодарно кивнул и сказал стражникам:
— Уведите арестованного.
У двери Убайдаллах оглянулся и негромко сказал, оглядывая всех присутствующих:
— Придет время, и я сотру этот город с лица земли.
Смех был ему ответом. Стражник подтолкнул врача в спину, а султан сказал ему вслед: «Какой неблагодарный человек, а мы еще колебались».
— Интересно, — сказал начальник полиции, когда они оказались за пределами дворца, — откуда этот человек знает искусство врачевания, если он мошенник?
— Неудивительно, — отозвался Абу-л-Хасан, — он из семьи врачей.
— Вы много знаете про него.
— Да, — сказал дабир, — я иду за ним уже три года.
— Довольны теперь?
— Еще не осознал.
— Дело сделано. Пойдемте ко мне, пообедаем вместе. Да и вина не мешает выпить по случаю завершения операции.
— Надо еще обсудить кое-какие детали.
— Вот за обедом и обсудим.
Сахиб аш-шурта велел накрыть стол в саду под навесом.
Гулам принес запеченную на углях куропатку, вареные овощи, хлебные лепешки, зелень, хурдази [60] с белым вином и кубки.
— Что-нибудь еще принести, господин? — осведомился слуга.
— Принеси полотенца для рук, — приказал начальник полиции и уже в спину уходящему слуге бросил, — пусть Солмаз сядет у окна и играет на лютне.
60
Хрустальный кувшин для вина.
— Угощайтесь, прошу вас, — сказал он дабиру. Тот кивнул и принялся за еду. Ахмад Башир наполнил кубки и сказал:
— За наше здоровье.
Он выпил и стал разрывать куропатку на части.
Абу-л-Хасан взял кусок куропатки и, попробовав, сказал:
— Очень вкусно.
— Да, — согласился Ахмад Башир, — повар у меня хороший. Как вы думаете, у меня не будет неприятностей?
Абу-л-Хасан удивленно поднял брови.
— Правитель не простит, что я действовал за его спиной и арестовал его гостя.
— Не беспокойтесь, в рапорте я отдельно оговорю этот момент. Халиф не даст вас в обиду.
— Халиф далеко, в Багдаде, а правитель здесь. Может быть, он переведет меня в Багдад?
— Все возможно, — улыбнулся дабир, — халиф по достоинству награждает верных ему людей.
— Хорошо жить в столице. Я бывал там, в юности, когда торговал пряжей. Я останавливался в Кайсаре рядом с Сук ал-газал. [61] А где вы живете?
— В квартале Баб ал-Басра, но собираюсь переехать в Баб ал-Маратиб. [62]
61
Рынок пряжи.
62
Квартал знати в восточной части Багдада, примыкал к халифской резиденции.