Секрет алхимика
Шрифт:
На стене висел плакат, объявлявший о людях, пропавших без вести: «Вы видели этого мальчика? Марк Дюбуа, 15 лет».
Бен вздохнул. Еще один пропавший парень.
«Вот чем я должен заниматься: разыскивать таких подростков, а не болтаться тут, напрасно теряя время».
Облокотившись о стойку и прикурив сигарету, он попросил бармена наполнить его флягу. В заведении имелась только одна марка виски — какая-то отвратительная жидкость цвета кобыльей мочи. Бену было все равно. Он заказал двойную порцию пойла, сел
«Возможно, пора признать поражение», — подумал он.
Это дело с самого начала не нравилось ему. Нужно было сохранять объективность. Его первое впечатление оказалось верным. Ферфакс, подобно всем отчаявшимся людям, мечтавшим спасти любимых родственников, пал жертвой страстного желания. А манускрипт Фулканелли, скорее всего, был уничтожен. И даже если он уцелел, какая разница? Скорее всего, в нем содержалась обычная чушь. Что, если «великого секрета» никогда не было? Конечно не было! Это выдумка, миф и пустые фантазии — корм для доверчивых мечтателей.
Однако мог ли он назвать Анну Манзини доверчивой мечтательницей? Кто ее знает… Возможно, она именно такая? Он толкнул пустой бокал вдоль стойки бара, насыпал горсть монет в щербатое деревянное блюдце и попросил еще одну двойную порцию. Когда Бен допил и заказал еще, он заметил, что три старых картежника обернулись на звук шагов.
В бар влетела раскрасневшаяся возбужденная Роберта.
— Я так и знала, что найду тебя здесь, — отдышавшись, сказала она. — Послушай, Бен. У меня есть идея.
Судя по ее виду, она бежала сюда от самого дома Паскаля. Но Бен был не в настроении, чтобы разделить ее энтузиазм.
— Расскажешь в другой раз, — проворчал он. — Не мешай мне думать.
Он действительно думал. Бен собирался позвонить Ферфаксу и сообщить, что выходит из дела. Он решил вернуть аванс, объявить о своем бессилии и отправиться домой.
— Послушай, это важно, — настаивала Роберта. — Давай выйдем отсюда. Нет, не допивай. Я вижу, ты уже принял достаточно. Ты нужен мне с ясной головой.
— Уйди, Роберта. Я занят.
— Чем ты занят? Выпивкой? Накачаешься до упора? До язвы?
— Поправка: язва появляется от споров с женщинами. — Бен указал на стакан. — А это ее лечит.
— Я с тобой не спорю, — нетерпеливо возразила она. — Но ты посмотри на свое нынешнее состояние. Ты называешь себя профессионалом?
Бен бросил на нее свирепый взгляд, с громким стуком поставил бокал на стойку и неловко соскользнул с табурета.
— Ты очень рискуешь, — предупредил он ее, когда они вышли в сияние предзакатных лучей осеннего солнца. — Будем надеяться, что твоя идея очень и очень хорошая. Иначе дело дрянь…
Роберта сосредоточилась, обернулась к Бену, и ее серьезный взгляд заставил его замолчать.
— Я думаю, она тебе понравится. Ладно, слушай.
Бен разочарованно покачал головой.
— Ты бредишь? Паскаль сам собирал обрывки. Дождь и влага уничтожили свиток.
— Верно. Но вспомни блокнот! Блокнот Рейнфилда!
— И что он тебе даст? — ухмыльнулся Бен. — Ты вытащила меня из бара ради этой чепухи?
— Возможно, он важнее, чем мы думаем.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурив брови, спросил Бен.
— Ты просто выслушай меня, ладно? Вот моя идея. Вдруг блокнот и является тем самым манускриптом?
— Ты с ума сошла? Как он может быть манускриптом?
— Я имею в виду не сам блокнот, тупица. Я хочу сказать, что его содержание может копировать текст древнего свитка. Возможно, Рейнфилд просто перенес туда секреты Фулканелли.
— Гениальная мысль! Но как он мог сделать это в психушке? С чего он копировал, если оригинал утрачен? Брал информацию из астрала? Я возвращаюсь в бар.
Он повернулся, собираясь уйти.
— Заткнись и выслушай меня наконец! — закричала Роберта и схватила его за руку. — Я пытаюсь объяснить тебе важную вещь, тупоголовый ты недоносок! А если Рейнфилд помнил текст наизусть? И записал его в блокнот?
Бен огорченно вздохнул и посмотрел на нее.
— Роберта, там больше тридцати страниц. Головоломки и рисунки, геометрические символы, цифры, фрагменты текстов на латыни и на французском. Такой объем материала невозможно запомнить — слишком много деталей.
— Рейнфилд носил его с собой целых четыре года, — возразила Роберта. — Он жил в нищете. Манускрипт был его единственным богатством. Он от него с ума сошел.
— Я не верю, что человек может обладать такой феноменальной памятью. Особенно свихнувшийся алхимик.
— Бен, я изучала нейробиологию в Йельском университете. Это кажется тебе необычным, но такое вполне возможно. Ученые называют подобные феномены эйдетической, или фотографической, памятью. Этот вид памяти обычно проявляется у детей и пропадает во время взросления. Однако есть люди, у которых такая память сохраняется на протяжении всей жизни. Рейнфилд страдал ПМР, из чего я могу предположить…
— ПМР?
— Психотическим маниакальным расстройством, — терпеливо объяснила Роберта. — Вспомни его симптоматику. Он без видимой причины — или по причине, никому, кроме него, не понятной, — повторял определенные слова и действия. Науке известны случаи, когда маниакальные невротики обладали сверхъестественной памятью. Они могли запоминать огромные массивы информации, невероятно сложные для восприятия обычных людей: длинные математические уравнения, детализированные картины, большие куски технического текста. Ученые регистрируют такие случаи уже почти век.