Секрет королевы Маргарет
Шрифт:
В основном речь нового директора касалась политики школы. Я редко его слушала и большей частью следила за действиями: как он склонял голову, как держал ручку, даже как строил предложения.
– Говорит-то он складно, – прошептала мне на ухо Людмила Николаевна. – Поглядим, что дальше будет.
Много времени он не отнял. Сказал, что в основе угла должны стоять учёба и знания. Многим это понравилось, но блистательной речью дело не кончилось. После совещания он вызвал к себе всех математиков.
В кабинете директора я была не раз. Длинные стол, белые
– На сегодня, думаю, достаточно, спасибо коллеги! – Филипп Эдуардович захлопнул папку с бумагами и обратил взгляд на светло-серый монитор. – Можете приступать к занятиям.
Все встали, и я тоже почти повернулась к дверям. Но выйти не успела. Мягкий баритон прошелестел мне в спину:
– Маргарита … Игоревна, задержитесь...
__________________________________________________
* Использованы факты из биографии Леви бен Гершома
Эпилог
Я повернулась. Филипп Эдуардович снял очки и, согнув дужки, положил их стёклами вверх. Сердце моё забилось чаще. Мы остались в кабинете только вдвоём.
– Присаживайтесь, Маргарита… Игоревна.
Он указал на самое близкое к столу кресло. До этого я сидела у стены во втором ряду и вела себя, как мышь в погребе. Тихо и боязливо.
– Садитесь же, садитесь, я не кусаюсь.
Любой другой на его месте, говоря такое, наверняка, бы улыбнулся, но новый директор продолжал оставаться серьёзным. Я сделала два шага вперёд и буквально заставила себя сесть напротив него.
«Вспомни, вспомни меня, пожалуйста», – мысленно взмолилась я, рассматривая свои ногти. Тело прошиб озноб. колени задрожали.
– Сколько лет Вы работаете в школе?
– Десятый год.
– Первый раз выпускаете одиннадцатый класс?
– Первый.
– Есть проблемы в работе?
Я удивлённо подняла голову. Если у меня и были какие-то проблемы со школьниками, то после шестнадцати месяцев, проведённых в Аелории, я напрочь о них забыла.
– Нет.
– Какой прогнозируете средний балл?
Такие вопросы я ненавидела больше всего. Ну, вот что тут скажешь? Я-то могу спрогнозировать и девяносто, но ведь не всё от меня зависит.
– Шестьдесят. Может, шестьдесят два. Стресс иногда выбивает из колеи даже самых подкованных.
– Ясно.
Я ждала, что Филипп Эдуардович бросится объяснять, что шестьдесят баллов – это ничтожно мало, но он почему-то не сказал ничего. Сжав губы, я перевела взгляд на окно. На улице шёл снег, настолько густой и пушистый, что не было видно ни слоняющихся возле здания школьников, ни серых деревьев.
«Вспомни! Пожалуйста, вспомни меня», – снова мысленно запричитала я, но Вселенная моей молитве внять не захотела.
– Идите, Маргарита Игоревна, работайте.
Я встала и предприняла новую попытку выйти. Пальцы царапнули по ручке, но та не повернулась.
– Маргарита… Игоревна, – снова подал голос новый директор. Я не сдержала тяжёлого вздоха. Он словно надо мной издевался. Ещё немного и начнёт кожу живьём сдирать. – Вы когда-нибудь летали на самолёте?
– Нет.
– И я нет. Но слышал, что при взлёте и посадке у людей закладывает уши.
– Это возникает из-за перепадов давления.
Последние два слова мы произнесли вместе, а сразу после я услышала имя «Рита».
Не помню, как оказалась в его объятиях. Возможно, я сама шагнула к нему, а может, это он вскочил с кресла и прижал меня к груди. Мы целовались страстно и безудержно. Хватали ртом воздух и вновь припадали друг к другу. Его руки гладили мои спину, плечи и волосы. Я шептала его имя. Все слова, все мысли куда-то пропали. Мне просто нужно было на него наглядеться. А когда я нагляделась, то вновь почувствовала, что плачу.
– Почему? Почему ты не уехал?! Ты бы тогда остался жив.
– Если бы я уехал, мы бы не встретились.
Я погладила его по небритой щеке.
– Ты всё-таки стал королём, хоть и не Аелории, но отдельного государства.
Он сжал мою руку и поднёс к губам, целуя каждый пальчик. Боже мой… Мы, наконец-то, были вместе, свободные ото всех условностей.
– Хочешь быть моим первым министром?
Я представила, как вытянется лицо у Татьяны Леонидовны, когда она узнает, что кресло завуча досталось не ей, и засмеялась в голос.
– Нет. Мне достаточно моего места. Пусть всё останется, как есть. У нас в школе работает отличный завуч. Не хочу, чтобы люди думали, что ты продвигаешь меня по блату. Но я готова быть твоим негласным советником.
– Идёт.
Филипп, теперь уже только мой Филипп, снова притянул меня к себе, и я забылась в тепле его объятий. Моё сердце больше не стучало. Под его руками оно билось ровно и спокойно, и даже на кончиках пальцев я чувствовала бесконечное счастье.
***
Мы встретились вечером. На остановке. От праздничной иллюминации рябило в глазах. Все фонари были увешаны разноцветными огоньками: зелёными, синими, красными и фиолетовыми. Мы шли по улице и ловили варежками снежинки. Снег никуда не делся. Он падал так, будто его вытряхивали на землю из бездонной корзины.